Борис Соколов - Гертруда Белл. Королева пустыни
Она проходила с 12 по 24 марта 1921 года и стала одной из самых представительных в истории Британской империи. В ней приняли участие верховные комиссары Ирака и Палестины – П. Кокс и Х. Самуэль, резиденты Великобритании в Адене и Персидском заливе, губернатор Сомали, командующий британскими войсками в регионе и четыре десятка самых известных специалистов по Ближнему Востоку, среди которых была и Гертруда Белл.
12 марта, в день открытия конференции, Гертруда писала из Каира родителям:
«Мы прибыли вчера. Я получил телеграмму отца в Адене. Сообщение, что он едет, и это действительно здорово для него, и я не могу вам передать, насколько я этому рада. Я только надеюсь теперь, что конференция не затянется, чтобы мы могли больше времени провести вместе. Я сняла ему комнату в нашем отеле – Семирамис. T. E. Лоренс и другие встретили нас на станции – я была рада видеть его! Мы удалились сразу в мою спальню и имели часовой разговор, после которого у меня был длинный разговор с Клементиной, в то время как сэр П. беседовал в туалете с мистером Черчиллем (вероятно, собеседники опасались подслушивания. – Б. С.). Последнего я еще не видела, так как он ужинал. Я же ужинала с генералом Клейтоном, и у нас был хороший разговор с забавным последствиями вечером. Сэр Джон Максвелл здесь как турист и представился ко мне. И А. Т. (Вильсон) – здесь не на Конференции, но как управляющий директор Anglo Persian Oil Co. У нас была сердечная встреча, но не было разговора, и я не особо хотела с ним разговаривать (с Вильсоном Гертруда расходилась в определении принципов британской политики в Ираке, в отличие от него, выступая за непрямое правление и большую роль в управлении местных сил. – Б. С.). Все сирийцы, высланные французами – здесь, и их руководитель, мой старый друг доктор Абдул Рахман Шахбандар навестил меня перед обедом. Сэр Джеффри Арчер (Сомалилэнд) женился на дочери Чарльза Годмена и претендует на родство со мной. Хороший человек с двумя очаровательными львятами, которых он берет в зоопарке. Теперь я должна идти на наше первое общее собрание. До свидания, моя самая дорогая. Я думаю, что Конференция будет удачной – это очень интересно.
Твоя нежно любящая дочь Гертруда».
Однако встретиться с отцом до окончания конференции Гертруда так и не смогла.
Она писала отцу:
«Дорогой. Я хотела приехать в Порт-Саид, чтобы встретить тебя, но завтра будут довольно важные заседания Комитетов, и я думаю, что должна остаться. У нас с тобой еще будет достаточно времени, однако, поскольку мы, как я думаю, наверняка останемся здесь до 26-го. Как здорово, что ты приехал. Много твоих друзей здесь, сэр Джон Максвелл, некий Портер США и др.
Твоя самая преданная дочь Гертруда».
По окончании конференции 25 марта Гертруда писала матери из Каира:
«Дорогая мама!
Я должна послать тебе весточку перед отъездом, чтобы сказать тебе, как чудесно, восхитительно встретить отца здесь. Я ужасно тосковала, не имея возможности видеть кого-либо из членов моей семьи, и папа нашел замечательный способ объединить деловые и семейные интересы, чтобы они дополняли друг друга. Я так его люблю, что словами не выразить. Я чувствую такую гордость за него и так предана ему. Конечно, в мире нет никого, похожего на него.
Было очень грустно расстаться с ним, и я чувствую все еще ужасную пустоту. Но я действительно рада собираться возвратиться к Багдаду к этой замечательной задаче, стоящей перед нами и как только я сделаю прогресс в ее решении, я буду чувствовать себя удовлетворенной.
Дорогая любимая мамочка, я напишу более обстоятельно на пароходе – это только набросок, чтобы послать тебе мою любовь и сказать тебе, насколько счастливой я была.
Твоя дочь Гертруда».
И в тот же вечер она отправила еще одно письмо, теперь – из Суэца. Оно было адресовано ее другу полковнику Фрэнку Бальфуру:
«Мой любимый Франк!
Я пишу в поезде – прости за нетвердую руку – на обратном пути в Багдад, и я отправлю мое письмо еще до отъезда. Именно ответом на твои письма я занималась в Каире, и это еще раз наполнило меня грустью, что ты не возвращаешься к нам. Я очень рада новостям, которые ты сообщаешь о Филлис – может, все хорошо будет у нее и у тебя. Но это – тревожное время ожидания тебя и трудное время для нее, когда тебя нет с нею.
Хорошо, теперь я расскажу тебе о нашей Конференции. Я приехала сюда очень неохотно, а теперь я так рада, что приехала. Это было замечательно. За две недели мы проделали больше работы, чем когда-либо прежде нам удавалось сделать за год. Мистер Черчилль был замечательным, сам готов помочь каждому на полпути и мастерски руководит как большим собранием, так и маленькими политическими комитетами, на которые мы разбились. Не менее благоприятным обстоятельством было то, что сэр Перси и я, выпуская определенную программу, выяснили, когда вскрыли свои пакеты, что это точно совпало с тем, что министр привез с собой. Принятая генеральная линия, я убеждена, является единственно правильной, это единственная линия, которая дает реальную надежду на успех. Мы теперь возвращаемся, чтобы найти Багдад, как я ожидаю, в крайней степени возбуждения, чтобы улаживать вопрос с Накибом и убеждать Саида Талиба, если его в чем-то можно убедить, что его надеждам не суждено сбыться, и это разочарование, которое будет замкнуто в себе. Но я определенно считаю, что нам удастся развернуть поток националистического общественного мнения в нашу пользу, и я не сомневаюсь в успехе.
Мой отец приехал, чтобы присоединиться ко мне – мы провели замечательную неделю вместе. Он был необычайно хорошо и выглядел на год моложе, а не на год старше. Я не увижу его снова в течение года, увы, поскольку я не могу покинуть Багдад этим летом, кроме, возможно, поездки в Керманшах в течение шести недель жарчайшей погоды. Когда мы поставим нашего эмира, он будет нуждаться в большой помощи и руководстве, и это больше, чем я могла выдержать, чтобы не быть там, чтобы не оказать ту помощь, которую я могу. О, Фрэнк, это становится интересным! Если нам удастся сделать это, то мы сделаем доброе дело для всего мира, поскольку это будет началом весьма нового явления, которое будет служить в качестве примера – будем надеяться, что не в качестве предупреждения.
Я не могу написать больше – поезд трясет слишком сильно – это только послание любви к тебе и к твоим, чтобы сказать тебе, насколько я тоскую без тебя и как жаль, что ты не с нами.
Твоя всегда любящая Гертруда».
