Хеймиш Макиннинс - Восхождение в затерянный мир
На этом участке можно было наглядно изучать индейскую технику строительства мостов. Поперек крутых скальных склонов были уложены горизонтально тонкие стволы, опирающиеся на деревья. Мостики были узковатые, но вполне надежные, кое-где с перилами из лиан, нередко напоминающих узором змею.
Мы шли сквозь сырой туман. Здешний лес метко назвали Облачным, но мы переименовали его в Сопливый, и это название вполне оправдалось при первом же нашем физическом контакте с вездесущей слизью, которая липла к рукам и приставала к одежде. Казалось, деревья густо смазаны солидолом.
— Эй, Джо, погляди на эту сосульку! — было моей первой слабоумной реакцией.
Тут же я сообразил, что ночью не было ничего похожего на мороз. Но на ветке и впрямь висело прозрачное, как желатин, подобие сосульки. Здесь состоялась наша первая встреча с кустиками кувшиночника Heliamphora nulans; кувшинчики на конце длинных усиков были раскрыты кверху, словно клювы голодных птенцов, готовые поглотить капли дождя или опрометчивых насекомых.
Крутизна склона вынуждала нас держаться за ветки низеньких деревьев самого причудливого вида. Меня поразила ветка, которая образовала петлю диаметром около сорока сантиметров, после чего она тянулась прямо еще на два-три метра. Алекс снимал вовсю, а мы с Джо вели себя словно дети в игрушечной лавке. Или как в китайском магазинчике в Сан-Франциско, где мы с ним провели однажды несколько часов, изучая волшебные головоломки и игральные наборы Востока.
Этот склон был явно перенаселен, и растения отчаянно боролись за лучшую позицию. Из листовых влагалищ цветущих только раз в жизни похожих на ананас пышных бромелий почти на метр поднимались напоминающие душистый горошек пузырчатки. Здесь же росли осока и печеночник, а еще причудливые деревца с листьями, напоминающими ненадутую футбольную камеру. Впервые после Маиурапаи мы наслаждались ощущением воли и простора. Над частоколом низкорослых Bonnetia открывался вид на влажный лес внизу, когда расступались облака, а они расступались все чаще. Похоже было, что мы выбираемся из их плена.
— Слышишь, Джо, — сказал я, подтягиваясь за короткую ослизлую ветку, — для меня это настоящая сказка! Никакие полчища скорпионов не заставят меня раскаяться, что я забрался в этот край!
— Нет, ты загляни-ка в эту бромелию, — отозвался Джо, уткнувшись в растение носом. — Тут целый крохотный мир, бездна всяких насекомых!
На высоте две тысячи десять метров гребень пересекает зазубрина, за которой поднимается покрытая пышной зеленью крутая скала. Здесь Майк и Мо подвесили веревочную лестницу. Карабкаясь по ней, мы основательно вымазались в грязи (теперь я представляю себе, каково было солдатам в окопах первой Мировой войны). Наверху устроили привал, и я спустился по скользким ступенькам за камерой Алекса — сам он был не в состоянии подниматься с ней.
Как Тесей выходил из лабиринта, так и мы, пробившись через последний заслон из темных и ослизлых зарослей, вышли на сравнительно открытый участок. Представьте себе покрытый белым липким песком двадцатиградусный склон, на котором поблескивают частые лужицы, — это было болото Эль-Дорадо. Фантастический ландшафт, будто заимствованный из «Дней триффидов» Уиндэма. Гребень в этом месте выполажи-вался, спускаясь налево к истокам реки Паиква. Мы знали, что в той стороне начинается невидимый отсюда трехсотметровый обрыв. Еще дальше можно было различить мощный водопад, который висел над обрывом, нигде не касаясь уступа. Вплоть до могучей скальной стены Рораймы, все еще закрытой облаками, простирался зеленый пояс зарослей. Справа от нас гребень обрывался почти вертикальной пятисотметровой стеной до леса, опоясывающего северо-западный склон горы.
Ноги уходили по щиколотку в пузырящееся белое месиво, и мы предпочли ступать по распластанным на песке кувшиночникам, выжимая из них сок, разбавленный дождевой водой. Здесь же росли алые росянки с липкими волосками на пухлых листьях, приспособленными для ловли насекомых. Мох облепил ветви кустарников уродливыми париками.
В кустах впереди послышался треск, и появился Мо, одетый только в рейтузы и ботинки, с рюкзаком за плечами.
— Привет, — коротко поздоровался он.
— Вниз пошел? — спросил Джо.
— Курить нечего, — недовольно сообщил Мо. Он заметно осунулся и побледнел.
— Совсем нечего?
— Совсем.
— Учти, в лагерь шесть ничего не забросили. Только зря время потратишь.
— Ничего, буду топать дальше, пока не достану что-нибудь, — настаивал Мо. — Без сигарет я не скалолаз.
— Это не вы запустили ночью аварийную ракету? — осведомился я.
— Мы, — ответил он. — Здорово ахнула. Вы слышали, как отдавалось в скалах?
— Еще бы не слышать! — возмущенно сказал Джо. — Не будь тропа такая тяжелая, рванули бы к вам среди ночи!
— Откуда нам было знать, что вы такие совестливые! — усмехнулся Мо. — Мы просто начали беспокоиться, куда вы запропастились. Ну ладно, еще увидимся… Я сумею поладить с индейцами, принесут курево, хотя бы пришлось спускаться за ним до самого Джорджтауна!
Я продолжал шагать по волшебному краю, будто в чудном сновидении.
Неожиданно голос Алекса вернул меня к действительности:
— Обождали бы вы здесь минут десять, а мы с Гордоном пойдем вперед и снимем ваше прибытие в лагерь семь.
— Идет, — охотно согласился Джо, — Только не мешкайте. Похоже, скоро опять с неба посыпятся дротики, которые в этой части света называют дождевыми каплями.
Когда мы подошли к лагерю 7, Майк, Дон и Морис стояли перед хижиной, а Алекс и Гордон лихорадочно снимали, отойдя в сторонку. Мы честно исполнили для потомства сцену «давно не виделись».
Внезапный просвет в облаках позволил нам с полминуты наслаждаться захватывающим дух зрелищем Великого Носа. Словно завороженные смотрели мы на устремленный вверх монолит, на котором глаз не различал ни единой полочки. Миг — и снова исчез за облачной завесой… Алекс был недоволен: он даже не успел прицелиться объективом.
Ребята соорудили хижину среди боннетий с причудливо искривленными стволами. С юго-восточной, наветренной, стороны они нагромоздили вал из хвороста в качестве заслона от дождя. Короткая тропа, она же «канал», соединяла хижину с маленькой прогалиной. И всюду глубокая, по щиколотку, грязь…
Приняв от Мориса первые за много часов кружки горячего чая, Алекс и я с наслаждением разделили пачку мятных леденцов. Похоже было, что здесь с питанием будет получше, чем в лагере 6.
Метрах в двенадцати от хижины на гребне находилась площадка — мокрая, само собой, но относительно ровная и свободная от кустов. Ей предназначалась роль площадки для вертолета. Еще на тропе мы сообщили Мо печальную новость о поломке вертолета; теперь об этом узнали также Майк и Дон.
