А. Марков - Русские на Восточном океане
Раздался пушечный выстрел, которым салютовали крепости с нашего корабля. Комендант повел в нас в другую комнату; откуда был виден весь рейд Массатлана. Наследник стоял уже на якоре, мили на три от берега. Комендант в зрительную трубу любовался чистотою нашего корабля и проворством, ст которым матросы убирали паруса.
На наш салют ответили с крепости тоже семью выстрелами. Народ псе еще толпился на пристани, в ожидании Русского катера, возвращавшегося с корабля. Комендант послал звать к себе обедать второго штурмана, и когда тот явился, мы отправились на сытный обед.
Во время обеда пришел банкир и предложил свои услуги насчет размена векселя. Капитан спросил его, что это будет стоить?
— Помилуйте, — отвечал банкир, — это такая маловажная сумма, что не стоит брать с нее процентов, Если б вам угодно было разменять не 5, а 100 т. пиастров, то и тогда бы мы ничего не взяли с вас за промен, потому что вас, Русских, мы здесь видим в первый раз, и нам было бы очень приятно, если б вы посещали нас почаще.
Мы поблагодарили банкира за его бескорыстное предложение и заметили, в свою очередь, что проценты, которые нужно заплатить за размен, для нас тоже незначительны, и мы не хотим пользоваться ничем даром, особенно в чужом порте, где приняли нас так радушно.
— Я знаю Русских, г-н капитан, — отвечал банкир, они все любят поставить на своем, но если вы не хотите пользоваться беспроцентным разменом, то позвольте мне заметить, что вам не разменять здесь векселя; я уверен, что ни один торговый дом не возьмет с вас ни процента за размен. Следовательно, вы должны будете во всяком случае принять мою услугу. Когда вам угодно взять пиастры?
— Если можно, то нельзя ли сегодня, отвечал командир.
— Нет, сегодня нельзя, — сказал банкир, — потому что у меня будет вечер, на котором вы должны быть первым моим гостем, а завтра нужная вам сумма вся сполна к вашим услугам.
Дружественное пожатие рук было знаком согласия со стороны капитана, и банкир отправился домой.
Комендант во время обеда расспрашивал нас о России, о тамошних снегах и очень удивлялся, когда мы говорили ему, что у нас есть места, где глубина снега доходит до 4-х аршин, а холод до 49°, как напр. в Якутске, где живут такие же люди как и мы.
Жена коменданта, вероятно, не поверила бы нашим рассказам, если б знала, что такое значит стужа в 49°. Едва ли когда случалось ей ощущать холод и в 2°, и потому она не могла составить себе понятия о всей жестокости Русских морозов.
По окончании обеда, комендант предложил нам верховых лошадей для прогулки по городу, но мы отказались, сказав, что после беспрерывной езды по морям на кораблях, нам приятно будет прогуляться по земле пешком.
Было около 4-х часов, и жар начинал мало-помалу спадать. Мы отправились внутрь города. Перед нами открылась площадь; посредине её стоял столб с двумя глаголями, на которых висели веревки с петлями. Это была виселица для преступников. За три дня до нашего прихода, на этой самой виселице был повешен один молодой человек за убийство Американского штурмана, который имел связь с его женою и был им замечен.
Прошед площадь, мы вошли в небольшую улицу. Апельсины, лимоны, фиги, бананы и разные фрукты кучами лежали тут для продажи на камышовой траве. Я видел здесь сахарный тростник, который имел в диаметре до 10 дюймов, а в вышину до 6 аршин. Все эти фрукты растут в долинах Массатлана сами-собою, по требуя никакого присмотра.
Я спросил из любопытства, что стоит сотня апельсинов?
— 1 пиастр, отвечал загоревший от солнца капаг.
— Что ж так, дорого? — заметил я шутливо.
— Ведь за ними нужно ходить целые полдня, а здесь за деннную работу платится 2 пиастра; следовательно, цена самая обыкновенная.
Капитан приказал капагу отсчитать 200 апельсинов, для матросов и дал ему 4 пиастра.
Капаг очень был благодарен щедрости Русских
Тут мы вошли в огромный гостиный двор, обнесенный толстыми колоннами. Богатые магазины тянулись прямыми рядами по правую и по левую сторону; ловкие, отлично одетые торговцы прохаживались взад и вперед, в ожидании покупателей.
Капитану вздумалось купить шаль, и мы вошли в один Китайский магазин, который увешан был богатыми шалями Китайской работы.
— Что стоит? — спросил командир, указывая на одну из висевших шалей.
— 1000 пиастров, — отвечал купец.
— А эта?
— 800 пиастров.
— Покажите мне шали не очень дорогие.
— У нас нет шалей дешевле 200 пиастров.
И купец развернул перед нами отличные шали; капитан выбрал одну из них и приказал отложить до другого дня.
— А самые дорогие шали в какую у вас цену?
Купец открыл коробку и вынул огромную шелковую белую шаль с черными цветами и с такою же бахромою. Он сжал ее в комок и распустил опять; шаль нисколько не измялась; потом скинул с пальца кольцо и протащил сквозь него.
— Сколько стоит эта шаль?
— 5000 пиастров.
— И здешние жители покупают у вас подобные вещи?
— Очень часто, — отвечал купец, — торговля наша постоянно в хорошем состоянии.
Судя по богатству товаров и по обширности зданий, жители Массатлана должны быть или очень богаты, или очень расточительны, подумал я.
Мы распростились с купцом и пошли далее по рядам, которые казались один другого лучше, как по убранству своему, так и по изяществу находившихся в них товаров.
В одном из магазинов заметил я парусину под Русской фирмой. Любопытство понудило меня спросить, каким образом могло зайти сюда изделие Русских фабрик.
— Парусину доставляют к нам Английские купеческие суда из Бразилии, — отвечал купец.
— Да ведь там нет Русских фабрик, — сказал я,
Купец, по-видимому, был знаток в торговых делах, и объяснил мне, что Англичане каждогодно привозят в Америку парусины слишком на 12 миллионов и продают ее под Русской фирмой.
— Значит, Русские произведения уважаются в Американских портах?
— Все равно, как у вас в России иностранные изделия.
— А сколько стоит здесь кусок Русской парусины?
— 20 пиастров.
Да, подумал я, очень было бы выгодно, если б Русские промышленники сами привозили сюда свои произведения.
Мы пошли далее внутрь гостиного двора. Во многих магазинах красовались богатые вазы. Широкие блонды, узорчатые ковры, разноцветные шелковые, шерстяные и бумажные ткани, хрустальный, серебряные и золотые изделия, все это ослепляло взоры и давало высокое понятие о торговой промышленности Массатланского порта.
Внутри гостиного двора устроены конторы разных иностранных торговых домов. Не так широкая улица перерезывает его на две половины. Мы отправились к концу этой улицы, в надежде пройти к пристани, где ожидал нас катер. — По дороге случилось с нами довольно забавное происшествие. На одной стороне улицы стоял лоток с фруктами; возле него сидела обезьяна и ела бананы, a более никого не было. Вероятно, хозяин ушел и оставил обезьяну караулить лоток; штурман, шедший с нами, вздумал поверить на деле нашу догадку. Он подошел к лотку и взял один лимон. Обезьяна бросила банан, схватила штурмана за фалды, подняла крик и не отпускала от себя своего пленника. Противиться ей было бы безрассудно: она могла бы оторвать фалды, или, и того хуже, исцарапать лицо. Командир хотел-было схватить ее за шею; но она оскалила на него зубы; и так, мы смиренно стояли перед обезьяною до прихода хозяина. Увидев его, она тотчас отпустила штурмана и опять принялась за банан. Мы объяснили хозяину в чем было дело, и дали ему пиастр. Он благодарил нас, а обезьяна все-таки злобно посматривала на штурмана.
