Андрэ Дави - По Нилу на каяках
Зато папирусы, камыши и всевозможные водяные растения встречаются в невероятном количестве, они развиваются очень интенсивно во влажной и теплой среде. В половодье от берегов отрываются куски земли с массой растущей на них растительности. Ветры, дующие почти беспрерывно, подгоняют эти плавучие острова вниз по течению, загромождая и перегораживая рукава реки и тем самым все время изменяя ее облик. Лодкам грозит серьезная опасность быть раздавленными между такими островами.
В 1900 году англичанину Малькольму Пику удалось установить более или менее надежное сообщение по Сэддам, но и он не смог определить русло Нила. В распоряжении Пика находилась целая армия местных жителей, прорубивших мачете девятнадцать растительных барьеров. Некоторые из них достигали в длину нескольких километров. Другие были столь плотными и широкими (до семи метров толщиной), что их взрывали динамитом. Понадобилось два года, чтобы завершить этот поистине титанический труд.
Последняя драма в Сэддах произошла в 1936 году, когда сеть болот была еще плохо изучена. Пароход, шедший в Джубу, зашел в протоку, из которой не было выхода. Он успел пройти около тридцати километров, прежде чем капитан обнаружил свою ошибку. Но было слишком поздно. Плавучая растительность сжала судно со всех сторон. Когда подоспела помощь, все двадцать три члена экипажа умерли от голода.
Под впечатлением этих рассказов начинаем понемногу сдаваться. Отказываемся от прохождения в каяках самого опасного участка болот (до озера Но) протяженностью около четырехсот километров.
Отправляемся в путь по Сэддам на пароходе "Реджаф", который делает последний рейс в этом сезоне. Тяжелый пароход лавирует между берегами, огибая илистые мели и рискуя каждую минуту застрять. С разбегу он заплывает в прибрежные заросли, и, стоя на верхней палубе, мы развлекаемся, хватая обеими руками папирусы и камыши. Застигнутые врасплох, крокодилы, виляя хвостами, поспешно скрываются в густой растительности.
На пароходе суматоха. Чрезвычайно озабоченный лоцман через рупор выкрикивает команду. Матросы носятся вдоль фальшбортов. Вот машина заработала полным ходом, плицы заднего колеса завертелись чаще. Громко зашелестели папирусы, и пароход, освободившись, выплыл на чистую воду. Спустя короткое время, повторяется то же самое. Слышно, как плицы заднего колеса с грохотом скребут дно. Гортанный крик кормчего. Задний ход. Трещат раздавленные папирусы и тростники. Пароход, раскачиваясь, как пьяный, и вибрируя всем корпусом, с новым азартом устремляется вперед. Мы теперь понимаем, почему он весь окован железом. Без этой предосторожности корпус не выдержал бы долго. Экипаж все время начеку.
С мостика, на котором мы проводим большую часть дня, открывается вид, утомляющий своим однообразием. До горизонта простирается Суданское плоскогорье, покрытое зарослями папируса, камышей и умсуффа. Небольшие вкрапления открытой воды. Монотонность этого унылого пейзажа нарушают рассеянные тут и там по равнине стада буйволов и слонов.
Ночью берега, поросшие растительностью, темной лентой тянутся перед глазами. В свете месяца поблескивают треугольные стебли папирусов. Темноту ночи во всех направлениях бороздят бесчисленные светящиеся насекомые.
Однообразный гул машин и прерывистое дыхание колеса, без устали черпающего воду, заглушают звуки животного царства болот.
Мы с сожалением вспоминаем о наших каяках, не нарушающих таинственных шорохов ночи.
Прибыв на озеро Но, мы покинули "Реджаф", чтобы возобновить плавание на каяках.
Озеро Но образовано слиянием Белого Нила и реки, длина которой полторы тысячи километров; причем три четверти своего пути эта река течет среди непроходимых болот. Она называется Бахр-эль-Тазаль, или Река газелей.
Чтобы добраться до следующего поселения — Малакаля, нам предстоит пройти около ста пятидесяти километров. Большая часть этого участка Нила расположена в зоне Сэддов. Однако русло реки здесь уже не трудно определить.
Озеро Но интересует нас главным образом потому, что здесь живут нуэры. Однако за те дни, что мы провели на озере, мы, к сожалению, встретили их очень мало. Время от времени видим пастухов или рыбаков на берегах лагун, образованных Нилом, уровень которого продолжает падать. Они стоят в позе голенастых птиц, на одной ноге. Это их манера отдыхать, когда они пасут скот или занимаются рыбной ловлей.
Рыба кишит в заросших лотосами лагунах, как в огромных садках. При спаде воды она попадает как бы в западню. Рыбаки наготове — через короткие промежутки быстрым и резким движением они мечут в тину гарпуны, затем за веревку вытаскивают их обратно. Они действуют вслепую, но благодаря обилию рыбы лов всегда оказывается удачным.
Некоторые рыбаки охотятся с пирог: гарпунщик находится на носу, гребец — на корме лодки. Мы видим, как кто-то выудил крупную рыбу-кошку, и она бьется на дне лодки.
Болотистые пространства, по которым мы продвигаемся, населены бесчисленными перепончатолапыми, куликами и другими водяными птицами: тут марабу — горбатые, зобастые, линючие, откровенно уродливые; жабиру — длинные, голенастые, с ярко-красными лапами и клювом и еще множество разных птиц, каких мы уже встречали на Ниле.
Единственный раз посчастливилось нам увидеть китоглава — редкую и странную голенастую птицу с огромным клювом обтекаемой формы, похожим на днище лодки. Рост ее — около метра, и, так же как и марабу, она зобаста, горбата и наполовину голая. У нее пепельно-серое оперение, большие, круглые, ласковые глаза. При нашем приближении она открывает и закрывает их с удивленным видом, словно хочет сказать: "Не трогайте меня. Я не желаю вам ничего дурного. Я не злая". Эта птица водится только в болотах Сэддов. Ее внешний вид настолько забавен, и встречается она так редко, что зоологические сады платят за нее бешеные деньги, до миллиона франков.
В этом необычном крае живут нуэры, отгороженные болотами от остального мира. Это неизбежно привело к исключительному своеобразию уклада их жизни, свойственного только им и их соседям — другим нилотам.
Следует подчеркнуть, что нуэры не располагают ни одним из материалов, которые легли в основу человеческих цивилизаций, — у них нет ни дерева, ни камня, ни металла!
Так, нуэры не выдалбливают лодки из ствола дерева, как это делают повсеместно в тропической Африке: в их болотах нет больших деревьев, и они мастерят пироги из крепко соединенных друг с другом кусков дерева или пластов коры.
Нуэры, населяющие эти районы, почти не носят украшений. Они делают себе на обеих щеках ряд параллельных надрезов, на месте которых остаются рубцы. Тело нуэры посыпают беловатой золой, которая спасает их от комаров — этого подлинного бича болот Сэддов.
