Н. Бобылев - В устьях и в море
Окружающія естественныя условія, вліяніе своеобразной природы и сложнаго промысловаго труда благотворно отражаются на умственныхъ способностяхъ населенія. Здѣсь нельзя сдѣлать шагу безъ той «смѣтки», которой отличается вообще промысловый людъ. Глубокіе, широкіе, мощные протоки, постоянно и внезапно мѣняющееся море, неоглядныя, безпріютныя степи, пустынныя, глухія нивы камышей – все требуетъ и воспитываетъ находчивость и готовность постоять за себя. Но, не смотря на эту способность найтись во всякомъ положеніи, человѣкъ здѣсь слишкомъ спеціализированъ родомъ своихъ занятій и поглощенъ однимъ интересомъ. Рыба составляетъ альфу и омегу его міровоззрѣнія. Всѣ явленія въ природѣ, будетъ-ли это буря въ морѣ, вѣтеръ въ степи, наводненіе въ рѣкахъ – встрѣтятъ бывалаго, умѣлаго человѣка и инстинктивно переводящаго однакожъ и самую борьбу стихій на общую рыбью монету и ревниво наблюдающаго – уронитъ или подниметъ ея курсъ извѣстное явленіе.
Оттого-ли что мѣстное населеніе составляетъ одну изъ оконечностей русскаго народнаго организма, оттого-ли, что жизнь дается ему относительно легко, но оно тупо чувствуетъ и почти не понимаетъ тѣхъ тягостей роднаго тѣла, той боли его сердца, которыя понимаются невольно хребтомъ и потомъ пахаря, – потому оно мало отзывчиво на біеніе общаго народнаго пульса.
Надо-ли говорить, что человѣкъ живетъ здѣсь болѣе индивидуальнымъ, личнымъ трудомъ и что, вслѣдствіе условій жизни, за этимъ личнымъ трудомъ и ловкостью, здѣсь, давнымъ давно, утрачено понятіе о трудѣ общинномъ, хотя еще остались слабые проблески его. Если это явленіе не очень утѣшительное, то что дѣлать? Писатель этнографъ не имѣетъ права подмалевывать народнаго образа.
Съ высоты птичьяго полета.
Гдѣ мы?… Своеобразная природа. Съ бѣглаго взгляда, вы видите только прихотливое кружево воды, необозримую водную сѣть, гигантскій водный лабиринтъ, захватившій сотни верстъ, и море камышей, потопившее все остальное пространство. Все это сливается съ настоящимъ воднымъ моремъ, ясное зеркало котораго едва видно къ югу. Сотни протоковъ, рукавовъ, рѣкъ, прорановъ, ериковъ, затоновъ и ильменей {1} разобрали воды матушки Волги и несутъ ихъ къ морю, чѣмъ ближе, тѣмъ медленнѣе. Своеобразная природа!.. Вглядываясь пристальнѣе, вы видите, что всѣ эти протоки, или большая часть ихъ окаймлены мутно зеленой, бѣдной листвою ветлы, ивы и тополя, составляющими почти всю мѣстную древесную растительность, и, тамъ и сямъ, разбросанные красные, глинистые бугры, въ видѣ эллипсоидовъ, длинная ось которыхъ лежитъ постоянно отъ запада къ востоку. Вотъ все, что вы увидите съ высоты птичьяго полета.
Бѣдная природа…. Вода и камышъ, камышъ и вода и, чѣмъ ближе къ югу, тѣмъ чаще и чаще сплетено это водное кружево, тѣмъ выше и гуще щетинились хребты камышей, крѣпи, какъ зоветъ ихъ мѣстный крещеный людъ. Есть гдѣ заблудиться, было гдѣ разгуляться Разину, Пугачу и толпамъ понизовой вольницы. Поди – ищи тутъ! Но заблудиться на водѣ еще не бѣда, рискуешь только тѣмъ, что попадешь не туда, куда думаешь, вотъ, заблудиться въ камышахъ, въ крѣпяхъ, которые иногда тянутся на многія версты, – дѣйствительная бѣда для неопытнаго человѣка. Ни пути, ни дороги, въ двухъ шагахъ ничего не видно, кромѣ желтой или зеленой чащи. Тонешь въ ней, точно въ морѣ. Нѣтъ, хуже нежели въ морѣ; тамъ всплыть можно, а здѣсь, поди, всплыви. И сзади и спереди, и справа и слѣва – камышъ, камышъ и камышъ, достигающій иногда трехсаженной высоты и болѣе дюймовой толщины у корня. Оріентироваться нѣтъ никакой возможности. Идти, но какъ и куда? Даже обратно по старому пути не всегда возможно, слѣду не найдешь; упругій, раздвинутый камышъ слѣдомъ за тобою встаетъ, выпрямляется и скрываетъ пройденное пространство. Идти впередъ? Ломиться, идти на проломъ – теряешь и силы, и направленіе. Потому, даже съ компасомъ, неопытному человѣку трудно сохранить разъ принятое направленіе, а безъ компаса объ этомъ и думать нечего: проходишь часы и выйдешь на то же мѣсто. Осмотрѣться нельзя, влѣзть не на что, не птица – на камышину не вскочишь, а мѣсто ровное, какъ билліардъ – неоглядная низь, подползающая къ морю.
Блуждать въ лѣсу пустяки въ сравненіи съ блужданіемъ въ камышахъ; тамъ и на тропу попадешь, и оглядѣться, на дерево влѣзешь и прогалины и лощины, холмы и овраги, ручьи и болота встрѣтишь – все примѣта; здѣсь ничего кромѣ моря, ужаснаго, однообразнаго моря камышей, да ровной почвы, болѣе или менѣе вязкой, иногда топкой, даже покрытой водою.
Скверно! Не рискуйте въ камыши, господа! Впрочемъ, сказать это мѣстному бывалому человѣку, значило бы возбудить хохотъ и только. Онъ идетъ туда, въ этотъ заколдованный лѣсъ, точно въ садъ, по дорожкѣ, усыпанной пескомъ, – онъ тамъ дома, особенно если это охотникъ за птицею или звѣремъ [1] . Онъ замѣчаетъ все: и высоту, и положеніе солнца, въ минуту отправленія, и направленіе, курсъ, какъ услышите здѣсь, по которому шелъ, и направленіе вѣтра, который дулъ, и направленіе облаковъ, – всякая изсохшая еричина, уже заросшая камышомъ, гнѣздящаяся, даже летящая птица, утро и полдень, сумерки и самая ночь ведутъ его и указываютъ путь къ цѣли. А, главное, онъ знаетъ протоки, обливающіе гриву, ихъ протяженіе, направленіе и жилыя мѣста, къ которымъ они приводятъ. Знаетъ коймы ветлъ и бугры, если такіе есть, и восходитъ на нихъ безъ ошибки.
Наблюдатель замѣтилъ уже, что, тамъ и сямъ, въ этомъ лабиринтѣ воды и морѣ камышей стоятъ красные, песчано-глинистые бугры – гигантскіе валы, которые насыпало когда-то бушевавшее здѣсь море. Они стоятъ здѣсь и тамъ свидѣтелями того времени, когда безпокойныя волны, мало по малу отступавшія къ югу, оставляли за собою эти глинистыя гряды. Одинаковое направленіе, форма эллипсоида, длинная ось котораго параллельна прибою волнъ и, наконецъ, тождественныя образованія, наблюдаемыя въ современномъ морѣ, ясно говорятъ о ихъ происхожденіи. Ихъ накидало море, мутное море, взбуровленное вѣтрами, дувшими на берегъ. И, въ настоящее время, такіе вѣтра гонятъ къ берегу тѣ же мутныя, насыщенныя пескомъ и морскимъ иломъ, волны и кладутъ тѣ же бугры, образуя сперва мели, затѣмъ острова, которые, наконецъ, соединяются съ материкомъ, оттѣсняя дальше и дальше, южнѣе и южнѣе, сѣверныя границы моря.
Бугры эти, составляя извѣстную особенность въ физіономіи страны, имѣютъ гораздо важнѣйшее значеніе въ дѣлѣ ея заселенія.
