Виктор Георги - Путь на Грумант
Разработали несколько вариантов чертежей. Остановились на одном. И на ученом совете в Институте археологии Академии наук СССР, где довелось выступать Виктору Дмитриеву, работа клуба получила высокую оценку специалистов.
Во-первых, удалось собрать воедино ценные для науки материалы, составленные из архивных данных, из воспоминаний старожилов, из анализа поднятых с морского дна останков судов. Во-вторых, был воссоздан облик старинного коча, сделан его новодел, а не просто модель. В-третьих, мы провели морские испытания, в сложных погодных условиях доказали отличные мореходные качества коча. Кстати, в отличие от технологии работ, оснастка его чрезвычайно проста. Даже мне, в общем-то далекому от практического мореплавания и не увлекающемуся парусным спортом человеку, удавалось вполне сносно выполнять команды кормщик;) при смене галсов, не путая шкоты с брасами. Скептикам же можно сказать одно: попробуйте повторить уже пройденный клубом путь. И только тогда, выйдя в море на двух новоделах старинных судов, можно будет сравнить — оценить: у кого получилось лучше.
Вплоть до XVIII века на кочах «бежали под парусом» и «ходили гребью» по неласковым северным морям карелы и русские — отважные мореходы, искусно строившие надежные суда. На Руси повсеместно знали о высоком потомственном мастерстве поморов. Они накапливали веками опыт вождения своих судов, постичь который за короткое время мы, естественно, не могли. Но надеялись на удачу.
…Вернемся на борт «Помора», пересекающего Онежское озеро, чтобы войти в шлюзы Беломорканала. Шлюзы, которые ранят душу гнетущим осадком. Уж слишком массивны, тяжелы и бессчетны загнанные в их стены деревянные брусы. Страшно подумать, как и каким трудом достался нам этот канал, построенный 55 лет назад. И подобное чувство испытал не я один.
«Все же Беломорканал был нужен стране и давно окупил затраты на свое строительство», — высказал кто-то, казалось бы, разумную мысль. «Перевози по нему еще сотню лет корабли, груженные только золотом, все равно ничем нельзя искупить загубленные здесь жизни тысяч людей в те бесправные тридцатые годы», — отвечу ему я. Так уж получается в наше переломное время: пишешь путевые, почти жанровые заметки, хочешь рассказать об увлекательных встречах и открытиях — ан все равно нет-нет, да затронешь актуальную, больную, как бьющие током оголенные провода, тему…
К концу первой ночной вахты, к четырем часам утра, над горизонтом вновь показался яркий, наливающийся краснотой диск солнца. К этому времени мы успели заполнить холодной онежской водой питьевой бак — водой свежей и вкусной, в чем не раз пришлось в дальнейшем убедиться. Развели и единственный на борту «паровой двигатель» — судовой самовар. Можно было будить следующую вахту, а самим спускаться в кубрик-кухарню, названную так поморами за устроенную в ней печь, используемую как для приготовления пищи, так и для обогрева команды, в уютную, пахнущую смолой и свежим деревом кухарню с подвешенным посередине на железных цепях общим обеденным столом. Нам всем еще предстоит убедиться в разумности даже таких мелочей — при качке кружка с горячим чаем стояла на столе как приклеенная…
Основной целью экспедиции было так называемое моделирование традиционного поморского маршрута на новоделе средневекового судна. Но каждый из нас, составивших его экипаж, имел и свои, более «узкие» задачи. И мне хотелось пройти Онежским озером и каналом до Беломорска, вновь побывать на Соловках, чтобы посмотреть на этот маршрут как бы глазами неолитических охотников, живших здесь несколько тысячелетий назад. Потому что в совместных походах по Русскому Северу с профессиональным археологом и писателем Андреем Никитиным я проникся верой в его, казалось бы, невероятную гипотезу о существовании морского народа Беломорья. Думаю, что и читателям небезынтересно будет вникнуть в суть этой гипотезы. Тем более, что маршрут «Помора» как раз проходит по местам стоянок древних мореходов.
…До сравнительно недавнего времени наши знания о морском промысле первобытных племен на европейском Севере страны были крайне скудны. Считалось, что человек здесь появился восемь-десять тысяч лет назад, но поселения его имели временный характер, а основу хозяйственной деятельности составлял сбор в полосе отлива рыбы и моллюсков. Однако в семидесятых годах нашего века археологи стали находить на Кольском полуострове следы неолитических стоянок, в «культурном горизонте» которых сохранились скопления костей ластоногих и китообразных Животных. О том, что они были добычей древних охотников, свидетельствуют отобранные во время раскопок лопаточные кости тюленей, пробитые в строго определенном месте. А также орудия охоты — костяные и каменные наконечники гарпунов. И тогда Никитин первым сделал вывод, что коренные жители — протосаамы — не могли заниматься столь трудоемким промыслом. Ведь для этого необходимо было строить надежные морские суда, владеть технологией обработки камня. Значит, где-то здесь могла сформироваться культура рыболовов и охотников. И существует связь между древними наскальными изображениями Бесова Носа под Пудожем и находками в Оленеостровском могильнике близ Петрозаводска. А контакт между этими двумя точками побережья мог поддерживаться только через значительные водные пространства со всеми привходящими сюда обстоятельствами: ветрами, высокобалльным волнением, опасностью плавания, отсутствием берегового горизонта.
Какими же средствами располагал древний человек, чтобы совершать продолжительные и сложные морские походы? Об этом рассказывают выбитые на красноватой скале рисунки «Бесовых следов» на реке Выг. Изображения лодок-байдар мореходов эпохи неолита более трехсот раз запечатлены в петроглифах Карелии. Особенно выразительны сцены морской охоты на наскальных изображениях Новой Залавруги, где показана охота на белуху. В лодке изображено 12 человек. Все они с гарпунами в руках, а один охотник, стоящий на носу байдары, уже вонзил свое орудие в тело животного. Ремень от наконечника гарпуна пока собран в «гармошку», но не трудно представить, как через минуту он натянется, как в зверя вопьется еще десяток гарпунов…
Так что же заставило морских охотников Онежского озера оставить обжитые места, податься на север, к морю? Очевидно, считает Андрей Никитин, этот народ потеснили более воинственные племена, пришедшие с юга, из района Волго-Окского междуречья, о чем свидетельствуют археологические находки.
Следует помнить, что тогда в Онежском озере водились тюлени, лососевые породы рыб, и оно по своему пищевому набору мало отличалось от Белого моря. К тому же, наверняка, древние мореходы выходили в море и гораздо раньше, так как все хозяйство первобытных охотников и рыболовов строилось на постоянном кочевании, на сезонном перемещении из одного места в другое. Средства добывания пищи, условия существования были слишком скудны, чтобы человек мог осесть на одном месте.
