Ю. Лисянский - Путешествие вокруг света на корабле «Нева» в 1803–1806 годах
Сегодня положили мы другой якорь. Так как жара для матросов была тягостна, то я воспользовался нашими гостями. Я приказал позвать плававших островитян на корабль и поставил их на шпиль [89], я обещал им по старому маленькому гвоздю, если они будут прилежно вертеть. От этого обещания появилась у них чрезвычайная радость, и мы едва могли удержать их от беготни. По окончании работы каждый взял своё, спрыгнул в море с радостными криками. Королю весьма понравился мой попугай, за которого я мог бы получить двух свиней. Находясь в моей каюте, увидел он зеркало, от которого долгое время не отходил и, поворачиваясь поминутно, любовался самим собой. До сахара он был такой охотник, что беспрестанно просил его и ел по целому куску. После завтрака король, не простясь ни с кем, соскочил с корабля в воду и поплыл к берегу. Плавающий народ не оказывал ему ни малейшего уважения. Королевская свита оставалась еще на корабле. Каждый просил выбрить его, узнав, что бритвой это гораздо удобнее сделать, нежели раковиной. Желание их тотчас было исполнено, после чего они оставили нас, показав величайшее удовольствие от сделанного им угощения. Между тем, я познакомился с англичанином Робертсом и склонил его помогать нам во время нашего пребывания здесь. Он остался на корабле ночевать с тем намерением, чтобы с рассветом ехать за водой.
12 мая поутру опять не замедлили явиться к нашему кораблю островитяне, однако же, число их было наполовину меньше вчерашнего. Потому мы могли купить у них только пятьдесят кокосов и несколько редкостей. Около полудня приехал сам король и просил променять четырёх своих петухов на наших. Поэтому я дал ему одного бразильского за всех, брату же его уступил утку, за которую он мне привёз посредственной величины свинью. Он выпросил также и селезня, обещаясь привезти на другой день поросёнка. Такая мена была для меня весьма выгодна, а особенно потому, что я желал, чтобы эти птицы развелись на острове Нука-Гиве, где до того времени их никогда не было.
Сегодня на нашем корабле случилось следующее происшествие. Я купил весло у одного островитянина, осматривая которое, мичман Берг уронил его нечаянно на голову королю, сидевшему на шканцах. От этого король упал и начал делать разные телодвижения, показывая, что получил сильный удар. Этот случай меня весьма встревожил. Берг, стараясь загладить свой неумышленный проступок, подарил королю кусок обруча около 4 дюймов длиной, отчего его величество тотчас вскочил и захохотал, показывая знаками, сколь искусно умел он притворяться. После обеда меня посетил Крузенштерн и между прочим рассказал, что король привозил к нему свинью, но так как на корабле все сидели в это время за обедом и никто не выходил наверх, то король рассердился и увёз её назад.
Хотя этот случай казался с первого взгляда маловажным, однако же, он едва не произвёл дурных последствий. Некто из наших недоброжелателей, приехав на берег, распространил слух, будто бы король задержан на корабле «Надежда» и сидит в оковах за то, что не согласился подарить привезённую им свинью. При этом возмутился весь залив. Множество островитян окружили наш баркас, который только что был налит водой. Они грозили Робертсу лишить его жизни. Робертс всячески старался уверить их в несправедливости распространённого слуха. Однако же всё было тщетно, пока сам король приехала к толпе, не уверил её, что он не видал ни от кого никакой обиды. Это известие, хотя и сильно нас огорчило, но нечего было делать, и надлежало вооружиться терпением.
13 мая. Происшествие, случившееся вчера на берегу, не только не удержало нас от вторичной отправки баркаса за водой; но и сами мы решились посетить короля в его жилище. В 8 часов мы вышли на берег со всеми теми офицерами, которые в это время не были заняты по службе, и с десятью вооружёнными матросами. Всех же нас было около 30 человек, Выйдя на берег и имея при себе Робертса переводчиком, мы пошли сперва по взморью, а потом сквозь рощи кокосовых орехов и хлебных деревьев. Миновав несколько бедных хижин, мы прибыли, наконец, к дому королевского брата. Но поскольку мы несколько утомились от дальней дороги, то, расставив стражей, принуждены были остановиться для отдыха. Народ, который шёл за нами толпой, стеснился было вокруг нас, но Робертс приказал им стоять подальше. Приказание это они исполнили без всякой обиды. Отдохнув немного, мы продолжали свой путь попрежнему. Но так как нужно было проходить вброд несколько ручейков, а тропинка, по которой мы пробирались, была узка и грязновата, то дорога показалась нам весьма затруднительной и доказывала, что нукагивцы невеликие охотники до чистоты. Войдя в королевский двор и расположив своё войско, мы вступили в жилище, или, лучше сказать, в беседку, стоящую на каменном основании. Она сделана из шестов, которые сзади стояли перпендикулярно, а в передней стене положены горизонтально. Двери сделаны посредине, шириной в 5 футов [1,5 м], а вышиною около 3 футов [1 м] и разделены вдоль брусом. Прилегающее к стене отделение беседки устлано травой и тонкими рогожами для сна и сиденья. Крыша сделана из листьев хлебного дерева, построена скатом. Стены увешаны посудой, сделанной весьма искусно из колабашей (Колабаш — род тыквы, растущей на дереве. Он растёт разными фигурами и имеет кожу гораздо толще обыкновенной тыквы, а, потому из него весьма удобно делается посуда всякого рода.), каменными топорами, копьями и булавами, а потолок — военными доспехами. В переднем углу стояли барабаны, или, лучше сказать, длинные, но узкие кадушки, сверху обтянутые кожей, и производящие унылый звук.
Мы нашли тут короля, королеву, их дочь и сына с несколькими родственниками и приближёнными. Между ними находилась также молодая женщина, которая почитается богиней острова. Из всего её обхождения можно было тотчас приметить, что она старается во всём соответствовать оказываемому ей почтению. Одарив всю королевскую фамилию ножами, ножницами, зеркалами, набойкой и прочими мелочами, мы распрощались с ней. При выходе Робертс показал мне дитя королевского сына, почитаемое островитянами также за божество, которое держал дядя на своих руках. Я желал, чтобы его поднесли ко мне поближе, но мне ответили, что сделать это никак нельзя, ибо на место, где живет дитя, наложено табу. Я тотчас подошёл к младенцу сам и покрыл его тонким холстом. Тогда пришла к нам и вся королевская фамилия, но из народа ни один человек не смел приблизиться.
Осмотрев как само жилище короля, так и пристроенные к нему здания, из которых одно служит вместо столовой, а другое кладовой для хранения разных хозяйственных вещей и припасов, мы пошли в дом к Робертсу.
