Фарли Моуэт - Путешествие на Коппермайн
Однако встречи женщины и обернувшегося молодым мужчиной пса возымели последствия, обычные для близкого общения существ разного пола, и женщина — праматерь мира забеременела.
Затем на земле появился некий великан такой невероятной высоты, что головой достигал облаков. Он пришел выровнять землю, до той поры очень неровную. Сделав это с помощью своего посоха, он начертил им озера, моря и реки и приказал им тут же наполниться водой.
Потом он схватил пса, разорвал его на мелкие кусочки, бросил внутренности в озера и реки и приказал им стать разными видами рыб. Плоть он разбросал над землей, чтобы там появились всевозможные звери. А шкуру тоже разорвал на клочки и подбросил их в воздух, повелев превратиться в разных птиц. Сотворив все это, он наделил женщину и ее детей полным правом убивать и поедать всякую дичь, сколько им потребуется, ибо именно для этого он приказал рыбам, птицам и зверям жить и множиться. Наказав поступать так, он возвратился туда, откуда пришел, и никто более о нем не слышал.
Глава двенадцатая
Девятого августа мы снова двинулись в путь, который лежал по-прежнему на юго-запад. Почти все индейцы, за исключением обитателей двенадцати типи, разошлись от места последней нашей стоянки в разные стороны. После нескольких дней отдыха мои ноги совершенно зажили, хотя кожа на них была еще достаточно чувствительной, и я мог идти с новыми силами.
С 19 по 25 августа мы шли вдоль озера Большого Белого Камня, в длину превышающего сорок миль, а в ширину то резко сужающегося, то широко разливающегося. По словам индейцев, вытекающая из этого озера река долго течет на запад, потом поворачивает на север и становится главным рукавом реки Коппермайн.
На протяжении всего пути мы встречали многочисленные стада оленей, и индейцы каждый день забивали помногу животных из-за шкур, которые в это время года у оленей прочны, а длина меха как раз подходит для изготовления одежды на зиму.
Почти невозможно себе представить, сколько оленей уничтожается тут в это время года. Принимая во внимание, что важенки никогда не приносят больше одного олененка сразу, приходится удивляться, как олени до сих пор совсем не перевелись. Однако старейшие из северных индейцев подтверждают, что олени и теперь так же многочисленны, как во времена их юности. Количество оленей в том или ином месте в определенный сезон в большой степени зависит от преобладавшего в предыдущие дни направления ветра. Индейцы считают, что олени всегда идут против ветра, кроме тех случаев, когда они заняты поисками особей противоположного пола ради продолжения рода.
Для того чтобы сшить зимнюю одежду на взрослого индейца, требуются лучшие куски шкур восьми — десяти оленей. Причем животных предпочтительно добыть в августе или начале сентября, потому что потом мех становится слишком длинным и к тому же при малейшем повреждении легко отделяется от мездры.
Кроме этого каждому индейцу нужно несколько шкур для выделки кожи, из которой шьются лосины, мокасины и легкая летняя одежда. Еще несколько штук идет на ремешки для снегоступов, силки, сани и множество других предметов, где потребны веревки или лесы. Поэтому каждому индейцу на год для одежды и домашних нужд необходимо до двадцати шкур, это не считая тех, что идут на типи, спальные мешки и другие предметы, которые служат не один год.
Шкуры животных после окончания гона не только слишком тонки, но к тому же изъедены червями и личинками насекомых, что делает их практически негодными. И если их и берут зимой, то только для того, чтобы съесть, и действительно, когда все волосы удаляются, а личинки вынимаются, хорошо проваренная шкура вполне съедобна.
Индейцы так и не смогли уговорить меня попробовать личинки, хотя они многим индейцам по вкусу, а дети считают их лакомством. Личинки едят сырыми и живьем, и те, кому они нравятся, говорят, что на вкус они не хуже крыжовника. Но при одной мысли о том, чтобы взять их в рот — а величиной они бывают до фаланги мизинца, — меня охватывало непреодолимое отвращение.
Одежда, которую носят индейцы, часто делается добычей вшей, однако это ничуть не считается позорным, более того, индейцы нередко забавляются тем, что ловят и поедают насекомых. Такое занятие приносит им немалое удовольствие. Матонаби так нравилось это блюдо, что он частенько усаживал пятерых или шестерых своих рослых жен искать вшей в их меховых одеждах; насекомых обычно набиралось множество. Матонаби брал их горстями и быстро слизывал, причем с не меньшей грацией, чем какой-нибудь европейский гурман, лакомящийся сыром с душком.
При всем при том если я все же признаю, что из всей снеди моих индейских спутников личинки, выковыренные из оленьих шкур, и вши были единственным блюдом, которое я все-таки не отведал, то меня вряд ли можно назвать излишне привередливым.
Октябрь — сезон гона у оленей, а когда период ухаживания кончается, самцы отделяются от важенок и направляются на запад, чтобы укрыться на зиму в лесах, а важенки остаются на целый год в тундре. Однако, видимо, не все, потому что я часто встречал важенок в лесу.
Рога старых оленей-самцов очень велики, со множеством ответвлений и всегда отпадают в ноябре — примерно к тому времени, когда их владельцы приближаются к лесным массивам. Важенки же не сбрасывают рогов до самого лета.
В тех краях, где мы находились, олени постоянно кочуют с востока на запад или с запада на восток в зависимости от преобладающих ветров. Это основная причина постоянной перемены мест стойбищ северных индейцев.
Среди английского простонародья бытует старая поговорка, почитаемая за истину, о том, что олени каждый год сбрасывают свои яйца, или железы пениса. Не знаю, соответствует ли это действительности в самой Англии, однако это совсем не так в окрестностях Гудзонова залива.
Но я с уверенностью могу утверждать, что с зайцами-русаками на побережье Гудзонова залива действительно происходит нечто подобное. Я видел и даже держал в руках несколько животных, убитых весной вскоре после сезона размножения, у которых пенис был совершенно высохшим и сморщенным, как пуповина у недавно родившихся детенышей животных.
Я посчитал уместным привести здесь это замечание, так как скорее всего описанный факт неизвестен большинству читателей, даже тем джентльменам, кто сделал естественную историю предметом своих основных интересов. И если иметь в виду пользу их трудов для человечества, то остается только сожалеть, что Провидение излишне оградило большинство из них от необходимости путешествовать, чтобы свидетельства очевидца могли подтвердить публикуемые в печати умозрительные заключения. Вследствие этого они благоразумно остаются дома и наслаждаются возможностью безбедно существовать в родных пенатах, вполне удовлетворяясь той информацией, что им поставляют люди, вынужденные пускаться в путешествия. Как ни прискорбно мне это признавать, но я подпадаю под категорию последних. Однако я надеюсь, что нигде на этих страницах не рассказывал о том, что бы не было подтверждено опытом, и не собираюсь делать этого и впредь.
