Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке
Португальцы из Тете пользовались этим последним приемом. Расточение человеческих жизней, свидетелями которого были мы, не поддается описанию. Будучи причастными к медицине, наши глаза привыкли к многим печальным зрелищам; но это бедствие, порождаемое работорговлей, намного превосходит все, что мы когда-либо видели. Одну часть захваченных пленников посылали вверх по Замбези, выше Тете, для продажи за слоновую кость, где женщина стоила 2 арроба, или 60 фунтов. Большую часть пленных мужчин отсылали на остров Бурбон. Мы были свидетелями обоих этих способов распоряжаться пленными так же, как и того, что следовало за их взятием в плен. Мы снова обращаемся к этому омерзительному предмету, так как важно отметить, что все это происходит под руководством просвещенных умов.
Его величество Наполеон III думал восполнить недостаток рабочей силы на острове Бурбон вербовкой свободных эмигрантов из Африки. К каждому судну был прикомандирован представитель от правительства, который должен был следить за тем, чтобы договора, заключаемые с туземцами, были справедливыми и честными, чтобы суда не перегружались и чтобы он заботился о пище в достаточном количестве и надлежащего качества. При всем этом политика императора привела фактически к результатам, свидетелями которых мы были. Эта политика выливалась в достойную проклятия работорговлю, которая еще усугублялась тем, что опиралась на могущественное энергичное правительство.
Чтобы не подумали, что мы заблуждаемся, когда приписываем печальные результаты, о которых мы дали только слабое представление, просвещенной и обдуманной французской системе вербовки, мы хотим привести еще одно доказательство. Когда мы были на острове Иоанна, один «свободный эмигрант», купленный в Кильве за 22 доллара, приплыл на борт «Пионера» с судна, которое в Капе долго было известно под названием «Мазурка», принадлежало французу и находилось под надзором французского правительственного чиновника. Этот эмигрант скрылся на заре с «Мазурки», когда она только тронулась, и мы выяснили, что он был манганджа из Банда. Мы видели также целые каноэ, спускающиеся вниз по реке с закованными в цепи «свободными эмигрантами» из манганджа. Комендант Тете с усмешкой заметил: «Теперь, когда мы находимся под защитой французского флага, вы больше не можете вмешиваться в наши дела». Мы думаем, что тысячи французов дали бы ему пинка за комплимент, сделанный им трехцветному флагу.
В результате наших наблюдений о влиянии работорговли в ее источнике мы должны сказать, что она представляет собой непреодолимую преграду для всякого морального и коммерческого прогресса. Она постоянно поддерживает варварство в той стране, из которой берутся невольники, и оказывает в высшей степени вредное влияние на ту страну, в которую они доставляются. Ввоз африканских рабочих, конкурирующих с европейцами, только отбивает у последних охоту работать и ставит препятствия на пути развития общества, ибо ничто не способствует так подъему нравственного уровня народа, как радостный и полный достоинства труд.
Путешествия Д. Ливингстона в Центральной и Южной Африке
Карта
Мы не должны мягко говорить о той ужасной войне, которая происходит в настоящее время в Америке, и такой гибельной для жизни и собственности, так как мы глубоко сожалеем о страданиях – печальных последствиях рабства наших братьев. Эта война произошла только из-за того, что в одной части этой огромной страны имеется невольничье население, составляющее не более 1/. во всем американском государстве. Ввоз представителей низшей расы из варварской страны был большой ошибкой. Еще большей ошибкой было унижение этой расы и отказ ей в человеческих правах, так как это должно было безусловно отразиться и на хозяевах, и на их детях. В самом деле, унижение невольника не только деморализует его владельца и, вероятно, именно хозяин больше всего на этом теряет. Затем присутствие миллионов униженной расы делает невозможным слияние и дальнейшее развитие нации. Если эти миллионы должны оставаться в том состоянии, в каком они пребывают, если их нельзя поднять, они будут тянуть назад, будут нравственным камнем на шее, неисцелимым злом, суровым возмездием тем, чьи предки начали работорговлю.
Мы не верим ни в умственную, ни в нравственную неспособность африканцев. Мы ничего не видели, что могло бы оправдать то мнение, будто бы они принадлежат к особой «породе», или «виду», отличающемуся от наиболее цивилизованных людей. Африканец – это человек в полном смысле слова. В течение целых столетий варварство оказывало на африканцев то же разлагающее действие, какое, по описанию Причарда, испытывали ирландцы, изгнанные несколько поколений назад на холмы Ульстера и Коннаута. Эти унижающие человеческое достоинство влияния оказали на некоторые племена такое действие в моральном и физическом отношении, что, вероятно, потребуются столетия для изменения того, что делалось веками. Все-таки нельзя оправдывать такое унижение человека для того, чтобы держать какую-нибудь расу в рабстве; это значит, что сам защитник этой системы пал в моральном отношении так же низко.
Этнологи совсем не считают африканскую расу самой низшей в человеческой семье. В физическом отношении они не уступают европейцам и обладают очень крепким организмом. Ни болезнь, ни водка, оказавшаяся такой гибельной для североамериканских индейцев, жителей островов Южного океана и австралийцев, по-видимому, не в состоянии уничтожить негров. Даже при такой гибельной для человеческой жизни системе, когда их отрывают от их родной земли, негры, несмотря ни на какой гнет, выживали и наполовину окрасили своим цветом новый материк. Природа наградила их физической силой, благодаря которой они выдерживают самые тяжкие лишения, и беззаботностью, которая, как бы в облегчение страданий, помогает им находить хорошее даже и в самых тяжелых положениях. Эта беззаботность подобна той силе, присущей человеческому телу, которая дает ему возможность выдерживать жару даже в такой степени, какой мы никогда бы не знали, если бы один хирург не попал в печь и не пережег бы себе пальцев своими карманными часами. Африканцы удивительно хорошо переносят все те ненормальные условия, которые оказались бы роковыми для большинства рас.
Замечательно, что эта сила сопротивления всем бедствиям или, как скажут некоторые, умение приспособляться к жизни в рабстве, свойственна только некоторым племенам на африканском материке. Нельзя приписать действию климата тот факт, что, находясь в состоянии рабства, многие чахнут или прибегают к самоубийству. Ни одного туземца из племени кру нельзя обратить в невольника, а он, однако, является жителем низких нездоровых западных берегов. Ни один человек из племени зулусов или кафров не даст увести себя в неволю, хотя все они живут на сравнительно высокой местности. Мы слышали, как люди, которые были в хороших отношениях с кафрами, утверждали, что они всегда возвращают удар, нанесенный европейцем даже только в шутку. Любовь к свободе наблюдается у всех племен, в жилах которых течет кровь зулусов, как-то: макололо, вату-та и, вероятно, маса.[50] Но кровь не объясняет факта. Одна красивая женщина из племени баротсе в Нальеле была отдана старшиной в рабство каким-то мамбарийским работорговцам из Бенгалии за то, что она отказалась выйти замуж за человека, который ей не нравился. Узнав о предстоящей ей участи, она схватила копье, пронзила им себя и упала мертвой.
