Жюль Верн - Вокруг света за восемьдесят дней
Приблизительно тысяча триста миль отделяют Сингапур от острова Гонконга – небольшого клочка британской территории вблизи китайского берега. Филеас Фогг был очень заинтересован в том, чтобы проделать оставшийся путь самое большее за шесть дней и успеть сесть в Гонконге на пароход, отходивший 6 ноября в один из главных портов Японии – Иокогаму.
«Рангун» был сильно нагружен. В Сингапуре село много пассажиров: индусов, цейлонцев, китайцев, малайцев, португальцев; большинство из них разместилось во втором классе.
Стоявшая дотоле хорошая погода с последней четвертью луны испортилась. На море поднялось сильное волнение. Ветер несколько раз переходил в сильный бриз, но дул, к счастью, с юго-востока, что благоприятствовало ходу судна. Едва лишь представлялась возможность, капитан приказывал ставить паруса. Пароход, превращаясь в бриг, плыл под двумя марселями и фоком, и его скорость благодаря объединённой силе пара и ветра значительно возрастала. Так, преодолевая сильную, хотя и короткую, но подчас весьма изнуряющую волну, судно прошло мимо берегов Аннама и Кохинхины.
Но повинно в качке было скорее судно, нежели море, и большинству страдавших от морской болезни пассажиров «Рангуна» следовало жаловаться именно на пакетбот.
Действительно, корабли компании «Пенинсюлер», плавающие в китайских морях, обладают серьёзным конструктивным недостатком. Осадка гружёного судна и высота надводного борта плохо рассчитаны, поэтому суда эти слабо сопротивляются бурному морю. Их запас плавучести невелик, и они, как выражаются моряки, «легко потопляемы»; в связи с этим обстоятельством достаточно нескольких тяжёлых валов, чтобы резко изменить их скорость. Если не по мощности паровых машин, то по своим мореходным качествам эти суда значительно уступают таким судам французской компании «Мессажери», как «Императрица» и «Камбоджа», которые соответственно техническим расчётам могут выдержать до полного погружения вес воды, равный их собственному весу, тогда как суда компании «Пенинсюлер» «Голгонда», «Корея» и тот же «Рангун» рискуют пойти ко дну под давлением воды, равным лишь одной шестой части их веса.
Поэтому в дурную погоду надо было принимать серьёзные меры предосторожности. Иногда судну даже приходилось под небольшими парами ложиться в дрейф. Эта потеря времени, по-видимому, нисколько не отражалась на настроении Филеаса Фогга, но выводила из себя Паспарту. Тогда он обвинял капитана, механика, компанию и посылал к чертям всех имеющих хоть какое-нибудь отношение к перевозке пассажиров. Возможно, что мысль о газовом рожке, горящем за его счёт в доме на Сэвиль-роу, в значительной мере объясняла его нетерпение.
– Вы, значит, очень спешите в Гонконг? – спросил его однажды сыщик.
– Очень спешим! – ответил Паспарту.
– Вы полагаете, что мистер Фогг стремится застать пароход на Иокогаму?
– В высшей степени.
– Так вы теперь поверили в это кругосветное путешествие?
– Вполне. А вы, мистер Фикс?
– Я? Я не верю!
– Шутник! – воскликнул, подмигивая, Паспарту.
Это замечание заставило сыщика задуматься. Эпитет, употреблённый Паспарту, почему-то встревожил его. Не разгадал ли его француз? Он не знал, что подумать. Как мог, однако, Паспарту узнать, что Фикс – сыщик, когда это оставалось тайной для всех? А между тем, говоря с ним в таком тоне, Паспарту, несомненно, таил какую-то заднюю мысль.
В другой раз Паспарту пошёл ещё дальше: он не в силах был держать язык за зубами.
– Послушайте, мистер Фикс, – обратился он с хитрым видом к своему собеседнику, – неужели нам, к глубочайшему сожалению, придётся расстаться с вами по приезде в Гонконг?
– Я, право, не знаю! – ответил растерявшийся сыщик. – Может быть, мне…
– Эх, – сказал Паспарту, – если бы вы нас сопровождали и дальше, это было бы прямо счастьем для меня! Право, агент Восточной индийской компании не может остановиться на полдороге! Вы ехали только до Бомбея, а вот уже скоро и Китай! Недалеко и Америка, а от Америки рукой подать до Европы!
Фикс внимательно посмотрел на своего собеседника, который улыбался ему самым любезным образом, и также решил рассмеяться. Паспарту, который был в ударе, спросил его:
– Прибыльно ли ваше ремесло?
– И да и нет, – ответил Фикс, не моргнув. – Бывают дела хорошие и плохие. Но вы ведь сами понимаете, что я путешествую не за свой счёт.
– О, уж в этом-то я не сомневаюсь! – воскликнул Паспарту, заливаясь смехом.
На этом беседа закончилась; Фикс вернулся к себе в каюту и задумался. Очевидно, его разгадали. Так или иначе, но француз пронюхал, что он сыщик. Но предупредил ли он своего господина? Какую роль он сам играет во всей этой истории? Соучастник он или нет? Неужели дело раскрыто и, следовательно, проиграно? Сыщик провёл несколько трудных часов: то он думал, что всё пропало, то надеялся, что Фогг ничего не знает о создавшемся положении. Словом, Фикс не знал, что предпринять.
Но затем он успокоился и решил действовать с Паспарту в открытую. Если ему не удастся арестовать Фогга в Гонконге и тот приготовится на сей раз окончательно покинуть британскую территорию, то он, Фикс, всё откроет Паспарту. Если слуга – сообщник своего господина и всё рассказал тому, тогда дело плохо; если же слуга не замешан в краже, тогда в его интересах будет покинуть вора.
Таковы были взаимоотношения этих двух людей, а над ними в своём величественном бесстрастии парил Филеас Фогг. Он деловито описывал орбиту вокруг земного шара, нисколько не беспокоясь о тяготеющих к нему спутниках.
А между тем в соседстве с ним находилась, говоря языком астрономов, возмущающая звезда, которая, казалось бы, должна была произвести некоторые пертурбации в сердце нашего джентльмена. Но нет! Прелести миссис Ауды, к крайнему удивлению Паспарту, не производили этих пертурбаций, а если таковые и происходили, то во всяком случае их было труднее вычислить, чем те пертурбации Урана, благодаря которым был открыт Нептун.
Паспарту дивился этому с каждым днём всё больше, особенно потому, что в глазах молодой женщины он читал столько признательности к его господину! Но, как видно, Филеас Фогг обладал сердцем, способным лишь на героические, а не на любовные порывы! Не было в нём и признаков озабоченности, неизбежной в столь рискованном путешествии. Зато Паспарту находился в постоянном волнении. Однажды, опершись на поручни, ограждающие спуск в машинное отделение, он смотрел на мощную машину, которая по временам вся сотрясалась, когда при сильной качке над водой появлялся бешено вращавшийся винт. И пар вырывался тогда из клапанов, что вызывало ярость честного малого.
