Константин Бадигин - Три зимовки во льдах Арктики
Подошло памятное утро 12 декабря. Мы находились на 78°10',8 северной широты и 140°43' восточной дол готы.
Люди встали очень рано. Приоделись в лучшие костюмы, тщательно умылись. Многие даже побрились ради высокоторжественного дня. В кают-компании зажгли камелек. Больше того, по случаю выборов был пущен в ход небольшой аварийный двигатель, и на корабле вспыхнули электрические огни. Стало совсем празднично.
Ровно в 10 часов нас пригласили принять участие в голосовании. Один за другим мы подходили к столу избирательной комиссии, получали бюллетени и конверты, уходили в каюту Румке и возвращались оттуда с запечатанными конвертами, чтобы опустить их в урны. На лицах людей можно было прочесть настоящее, хорошее волнение. У меня в этот час было какое-то особенное, приподнятое настроение: занесли нас льды за 78-ю параллель, штурмуют караван, жмут, давят, а мы не только не сдаемся, но вот вместе со всем народом делаем большое государственное дело...
А из кают-компании уже доносились веселые, бодрые звуки музыки: самодеятельный концерт был в разгаре.
До поздней ночи шло праздничное веселье. Самого большого подъема наше торжество достигло, когда избирательная комиссия сообщила результаты голосования: голосовали 100 процентов избирателей, кандидаты в депутаты Верховного Совета СССР получили 100 процентов всех голосов.
* * *Снова потянулись трудовые будни. Надо сказать, что работой участники дрейфа нисколько не тяготились. Больше того, работу искали. Без нее было бы скучно. И вот на кораблях одна за другой вспыхивали своеобразные трудовые кампании, охватывавшие поголовно весь коллектив.
Первым из таких увлечений был «сезон ветрофикации». Как только погасли электрические огни, и началась возня с керосиновыми коптилками, на ящиках у камельков пошли дискуссии о строительстве ветродвигателей.
Никто не имел представления о том, как такие двигатели изготовляются. Воображение рисовало некое подобие ветряной мельницы. Но как эта мельница должна дать свет, никто толком не представлял.
В Москву полетели по радио запросы. Началась долгая переписка. Нам присылали десятки советов, но выполнять эти советы было нелегко: их авторы забывали, что ближайший склад подходящих стройматериалов находился от нас в 3000 километров, а мастерские - и того дальше.
Создались самодеятельные строительные тресты, действовавшие в свободные от работы часы. Одни лишь садковцы организовали три конкурировавшие между собой фирмы под такими вывесками: «Бадигин и сыновья», «Ветросвет», работавший под руководством Токарева, и «Красный Матвей», возглавлявшийся нашим старшим механиком «Матвеем в кубе».
Фирма «Красный Матвей» была самым солидным предприятием: она монопольно владела всей «производственной базой», в том числе токарным станком машинного отделения, и имела право использовать рабочие часы трудового дня. Как и подобает серьезной фирме, трест «Красный Матвей» действовал неторопливо и с достоинством. Изготовлялись модели ветродвигателя, проверялись расчеты, делались эскизы и схемы. Тем временем в твиндеках царила тьма. Поэтому самодеятельные конкуренты «Красного Матвея» спешили опередить его.
Первой соорудила «двигатель» фирма «Бадигин и сыновья». Но... сколоченные из досок крылья почему-то вращались с таким грохотом и скрипом, что на всех кораблях было слышно, когда мы приступали к опытам, и садковцы вздрагивали, заслышав эту адскую музыку. Все это можно было бы терпеть, если бы нашей фирме удалось выжать из своего двигателя хоть одну электрическую искру. Но при всем желании этого достигнуть не удалось.
В один прекрасный день «Бадигин и сыновья» нашли на палубе вместо двигателя груду обломков. Официальная версия, гласила, что он был уничтожен штормом. Злые же языки утверждали, что шторму помог капитан, у которого всякий раз, как только мы приступали к опытам, начиналась головная боль.
Планы фирмы «Ветросвет» также потерпели крах. И только фирма «Красный Матвей» медленно, но верно довела дело до конца. Ветродвигатель системы Матвеева - хитрое и малопонятное сооружение из частей гидрологической лебедки, брусьев, парусины и приводных ремней - оживленно замахал крыльями, и корабль из несколько минут внезапно озарился электрическим светом. Но, к сожалению, даже этой фирме не удалось постичь тайну регулирования вольтажа. Поэтому при тихом ветре лампочки горели необыкновенно тускло, а при первом его порыве все вольфрамовые нити моментально перегорали. Пользоваться двигателем по-настоящему можно было только при устойчивом ветре силой в 4-5 баллов, крайне редком в условиях Арктики. В остальное же время двигатель «Красный Матвей» использовался только для зарядки аккумуляторов радиостанций.
Увлечение ветряными, мельницами вскоре уступило место новой затее, которая вызвала еще больший азарт.
Однажды матросы Лыткин и Капелов, страстные любители охоты, обнаружили на снегу характерные следы песцов, приходивших лакомиться отбросами с корабля. Предприимчивые матросы раздобыли в трюме бездействовавшие капканы, вморозили их в лед, положили приваду - куски моржового жира - и засыпали все это снежком. Через несколько дней торжествующие охотники принесли на корабль трофеи - небольшого зверька с пушистой белой шерстью.
Весть об удаче Лыткина и Капелова произвела сенсацию. Всем 217 зимовщикам вдруг захотелось привезти домой по шкурке песца. И какие шкурки! Добытые собственными руками в дрейфующих льдах у 80-й параллели! Немедленно все звероловные капканы был извлечены из трюма и разделены между самодеятельными артелями охотников. После краха строительного треста «Бадигин и сыновья» я решил собственного предприятия не затевать и присоединиться к испытанной фирме «Лыткин и Капелов».
Нужно сказать, что условия работы в этих добровольных артелях были не из легких. Охота не входила в график корабельного дня. Единственное послабление, которое делалось новоиспеченным зверобоям, - это разрешение не посещать физкультурную зарядку. Справедливо считалось, что поход за зверем сам по себе дает солидную нагрузку мышцам. К 9 часам утра охотники обязаны были возвращаться на корабль. За опоздание накладывались, взыскания.
Но после первых удач Лыткина и Капелова песцы не рисковали больше приближаться к кораблям или старательно обходили ловушки. Поэтому с каждым днем приходилось уходить все дальше и дальше от кораблей. Наконец фирма «Лыткин и Капелов» начала уносить капканы за милю от «Садко».
Тот, кто зимовал в Арктике, знает, что значит пройти милю в полярную ночь по занесенному снегом льду. Обманчивые сумерки совершенно не дают теней. Ты идешь и вдруг совсем неожиданно, проваливаешься по грудь в какую-то яму - краев ее не видно. Вылезешь оттуда, делаешь шаг вперед и падаешь лицом в снег, - оказывается, перед тобой сугроб. Но неприятнее всего встретить на пути трещины, особенно если они запорошены снегом. В таком случае рискуешь принять холодную ванну.
