Люциан Воляновский - Жара и лихорадка
Я снова просматриваю свои записи и убеждаюсь, что есть лишь немного стран, в которых я не сталкивался бы с проблемой: «вода и человек».
В джунглях на острове Калимантан я видел трубопроводы из бамбука, сооруженные даяками: в их «длинные дома» прямо с гор течет родниковая вода. В Амстердаме я часами ожидал летной погоды — аэропорт находится на несколько метров ниже уровня моря… Я видел на острове Лусон причудливые террасы, которые возведены племенем ифугао, с незапамятных времен славящимся искусством использовать каждую каплю живительной влаги для выращивания риса. В Гонконге о запасах воды в городских резервуарах сообщается в газетах на первых полосах. Этот огромный «муравейник» в засушливые месяцы не имеет воды по нескольку часов в сутки. Я был свидетелем, как австралийцы «щекочут тучи»[23] сильнодействующими химикатами, чтобы вызвать дождь, и знаю, что они планируют производство пресной воды для континента прямо из океана с помощью атомной энергии. Я наблюдал за обузданием рек в Польше, видел, как осушают болота в Грузии, строят плотины в Кампуче, как на островах Кораллового моря дождевую воду хранят в специально построенных резервуарах. Здесь везде вода — проблема. Уйти от нее некуда. Выступая в Бангкоке в День Организации Объединенных наций, вице-министр Таиланда принц Ван Вайхаякон сказал совершенно справедливо: «Мир не делится на восток, запад, север и юг. Такое деление принято лишь в географических атласах для удобства читателей…»
Самые древние молитвы
Справедливость этих слов можно лучше всего понять на примере с водой. Я повторяю, вода — всюду проблема. Вода — это жизнь. При определенных климатических условиях человек может обходиться без одежды, без крыши над головой, даже какое-то время и недоедать, однако отсутствие воды для него смерть. А если ее много, но она заражена, смерть и здесь незамедлительно явится за своей жертвой.
Вода содержится в продуктах питания. В мясе ее 60 процентов, в спелых фруктах — до 90. Наш организм состоит на 70 процентов из воды, много воды в воздухе, которым мы дышим. Она покрывает три четверти нашей планеты. Средняя глубина этих вод — четыре километра!
Но следует повторять снова и снова, что, несмотря на кажущееся обилие воды, человеку ее не хватает. Самые древние молитвы, которые дошли до наших дней, — о воде. Вода — это двигатель прогресса! Гончарное искусство родилось из потребности человека носить воду. Во все времена реки являлись самыми удобными средствами сообщения, вокруг источников и рек образовывались и первые поселения. Человек ревниво охранял свои колодцы и водопои для скота, да и воевали и гибли люди чаще всего из-за права доступа к воде.
Санскритский текст четырехтысячелетней давности гласит: «Следует очистить загрязненную воду, кипятя ее, выставляя на солнце, либо охлаждая в ней раскаленное докрасна железо. Воду можно фильтровать, пропуская через гравий и песок…»
Дворец короля Миноса на Крите, который был построен четыре тысячи лет назад, имел прекрасные стоки.
На Ниле, Ганге, Тигре, Евфрате и Янцзы родились великие цивилизации. Но в те времена население не было столь многочисленным, не увеличивалось с теперешней быстротой, города не были такими разросшимися, а загрязнение рек не представляло такую проблему, как сегодня.
Статистики жестоки в своей откровенности. Из года в год 500 миллионов человек болеют либо от нехватки воды, либо от ее загрязненности. Трудно подсчитать и подвести здесь баланс несчастий и страданий, да и материальных потерь. Больше других страдают дети. Пять миллионов новорожденных ежегодно умирают от болезней, вызванных грязной водой, которую пьют их матери.
«Мокрая дорога»
Не только врачи беспокоятся о пресной воде. О ней все время помнят люди, разрабатывающие планы развития промышленности. Мы должны построить бумажную фабрику? Потребуется 100 литров воды для производства одного килограмма бумаги. Мы должны построить текстильную фабрику? Построим, но при условии, что фабрике будет гарантировано 600 литров воды для выработки одного килограмма шерстяной пряжи. Три с половиной тысячи литров требуется цементному заводу для производства одной тонны цемента и 20 тысяч литров — для производства только одной тонны стали.
Как удивились бы тайцы, живущие вдоль «мокрой дороги», если бы узнали, что кому-то из них не хватает воды. «Мокрая дорога» — это название, которого нет в атласах, я придумал сам для определения единственного пути, ведущего в одну из деревень в районе Бангкока. Другого подъезда туда нет… Мы проплываем мимо бензозаправочной станции, обслуживающей моторные лодки, по обеим сторонам широкой водной артерии — лавчонки на лодках, на лодке же выезжают жители из домиков, чтобы выпить бутылочку апельсинового сока, и, пока продавец откупоривает бутылку, лодка покачивается на волнах. Из домов с окнами без стекол доносятся звуки включенных телевизоров. Они могут принимать одну и ту же программу на английском и тайском языках. Комментарий, естественно, не совсем идентичен, поскольку не все английские выражения можно буквально перевести на тайский и наоборот. Медицинский консультант в университете Бангкока англичанин мистер Уорд рассказывает мне, что его дети предпочитают смотреть вестерны в тайской интерпретации, потому что в этом варианте больше шума и крика…
Наконец мы прибыли. Входя в дом, все время смотришь себе под ноги, иначе можешь упасть в воду со скользкой доски, которая качается на волнах, поднявшихся от нашей моторки. С нами вместе приехал сын хозяина, студент-медик. Утром я видел его на занятиях в лаборатории. В его темной комнате около статуэтки Будды стоит телевизор, на стене рядом с расписанием занятий по физике буддийские изречения о жизненных правилах. С экрана телевизора идут к этим людям чуждые им ковбойские фильмы.
Гостеприимные хозяева приносят чашки с рисовой водкой. Мы опускаемся на колени перед столом, где стоит простая, но на редкость вкусная еда. А жажду мы утоляем молодыми кокосовыми орехами, верхушку которых срезаем острым ножом.
Не сразу привыкаешь к тому, что за окном не слышно ни стука сандалий, этой музыки азиатской улицы, ни шуршания автомашин по асфальту. Хлюпанье воды перекрывается гулом моторов и призывами торговцев, плавающих на лодках, наполненных товаром, от дома к дому.
Потеть запрещается
Но какие-то проблемы здесь решаются очень просто: надо иметь немного риса и перед самым обедом забросить под домик сеть, которая всегда вытягивается с уловом. Рыбка получше идет прямо в горшок, а остальная выбрасывается обратно, потому что Будде неугодно, чтобы живых существ убивали напрасно. Пепельниц на столе нет: пепел и окурки бросают прямо в воду. Течение здесь довольно быстрое, и поэтому — как уверяют меня хозяева — комары не размножаются, а следовательно, нет проблемы малярии; скорее обыкновенный грипп представляет угрозу. Господин Уорд говорит, что люди, черпающие воду прямо из-под пола, должны сначала пропустить ее через центрифугу, а потом вскипятить. Но, по-моему, ни в том доме, где мы сидим, ни в любом другом этой деревни на воде никто этого не делает. Во-первых, ни у кого нет центрифуги, а во-вторых… Но не хватит ли и этого…
