Жюль Верн - Пять недель на воздушном шаре
Естественно, что подобные мысли возникли в умах окружающих. Этим и объяснялась перемена в настроении толпы. Джо не мог не расхохотаться.
Толпа, понимая, что добыча ускользает из ее рук, завопила; луки и мушкеты нацеливались на «Викторию».
Но один из колдунов махнул рукой, воины опустили оружие. Колдун полез на дерево, очевидно намереваясь ухватиться за канат и притянуть шар к земле. Джо кинулся с топором в руках.
– Рубить, что ли? – спросил он.
– Обожди! – ответил доктор. – Быть может, нам удастся спасти якорь, а я ведь очень дорожу им. Канаты всегда успеем перерубить.
Колдун, взобравшись на дерево, умудрился, сломав несколько веток, отцепить якорь. Освобожденный шар мгновенно взвился вверх, захватив якорем колдуна, и злосчастный негр совершенно неожиданно понесся верхом на этом крылатом коне в воздушное пространство…
Изумление толпы, когда она увидела, что один из ее вангангов уносится в воздух, не поддается описанию.
– Ура! – закричал Джо, в то время как «Виктория» благодаря своей большой подъемной силе быстро поднималась вверх.
– Он держится крепко, – проговорил Кеннеди, и небольшое путешествие, конечно, не повредит ему.
– Что же, мы сбросим этого негра? – спросил Джо.
– Что ты! – отозвался доктор. – Мы преспокойно опустим его на землю, и, думается мне, что после подобного приключения его влияние как колдуна среди его соплеменников чрезвычайно возрастет.
– Пожалуй, они даже сделают из него бога! – воскликнул Джо. – С них станется!
«Виктория» была уже на высоте почти тысячи футов. Негр с отчаянной энергией вцепился в канат. Он молчал, глаза его были устремлены в одну точку. К его ужасу примешивалось удивление. Легкий западный ветер уносил «Викторию» от Казеха. Прошло полчаса. Доктор, заметив, что местность под ними совершенно пустынна, уменьшил пламя горелки и снизился. Футах в двадцати от земли негр решился спрыгнуть. Он упал на ноги и опрометью пустился бежать к Казеху, а «Виктория», освобожденная от лишнего груза, снова стала подниматься.
Глава шестнадцатая
Приближение грозы. – Лунная страна. – Будущее африканского континента. – Машина и светопреставление. – Вид местности при закате солнца. – Флора и фауна. – Гроза. – Зона огня. – Звездное небо.
– Вот что значит стать сынами Луны без ее позволения, – заговорил Джо. – Ведь эта спутница Земли могла сегодня сыграть с нами преплохую шутку. А вы, сэр, своим лечением не подорвали ее славы?
– В самом деле, что с ним, с этим казехским султаном? – вмешался охотник.
– Сорокалетний полумертвый пьяница, – ответил доктор. – Плакать по нем вряд ли кто-нибудь станет. Из этого приключения следует сделать вывод, что почести и слава мимолетны и не надо ими слишком увлекаться.
– Тем хуже! – воскликнул Джо. – Мне, правду сказать, это было по душе. Подумать только! Тебе поклоняются, ты разыгрываешь бога… А тут вдруг появляется луна, да еще вся красная, как будто она действительно разозлилась…
Так болтал Джо, рассматривая ночное светило с совершенно новой точки зрения; а в это время небо на севере стало заволакиваться густыми, зловещими тучами. Довольно сильный ветер на высоте трехсот метров над землей гнал «Викторию» на северо-северо-восток. Небесный свод над нею был ясен, но почему-то казался тяжелым.
Около восьми часов вечера наши аэронавты находились на 32°40′ восточной долготы и 4°17′ южной широты. Под влиянием надвигавшейся грозы воздушное течение несло их со скоростью тридцати пяти миль в час. Под ними быстро проносились волнистые плодородные равнины Мфуто. Эта картина была так живописна, что нельзя было ею не восхищаться.
– Мы сейчас в центре Лунной страны, – заметил доктор Фергюссон. – Ведь эти места сохранили и поныне свое древнее название, должно быть, потому что во все времена здесь обоготворяли Луну. Действительно, чудесная страна! Трудно где-нибудь встретить более роскошную растительность!
– Хорошо бы перенести ее под Лондон, это было бы не естественно, но очень приятно, – заметил Джо. – Почему вся эта красота досталась таким диким, варварским странам?
– А кто может поручиться, – возразил доктор, – что со временем эта страна не станет центром цивилизации? Может быть, в будущем, когда в Европе земля истощится и перестанет питать население, народы устремятся сюда.
– Ты полагаешь? – спросил Кеннеди.
– Конечно, дорогой Дик. Проследи за общим ходом событий, вспомни о переселениях нарядов, и ты придешь к тому же выводу. Азия – первая кормильца мира, не правда ли? Четыре тысячи лет, быть может, она творит, оплодотворяется, производит, а затем, когда лишь камни усеивают землю там, где раньше колосились золотые гомеровские нивы, ее дети покидают ее истощенное и увядшее лоно. И вот мы видим, что они устремляются в Европу, юную и мощную, она питает их две тысячи лет. Но и здесь плодородие уже идет на убыль с каждым днем. Новые болезни, что ни год поражающие растительность, скудные урожаи, недостаточные ресурсы – все этр признак угасания жизненной силы, неминуемого опустошения. И мы видим, что народы бросаются на обильную грудь Америки, как на источник, который, может быть, нельзя назвать неиссякаемым, но который пока еще не иссяк. И этот новый континент в свою очередь станет старым; его девственные леса будут вырублены для нужд промышленности; почва, слишком много производившая, потому что с нее слишком много требовали, обессилеет; там, где каждый год снимали два урожая, теперь с трудом получают с истощенной земли один. И вот Африка предложит новым расам сокровища, веками накоплявшиеся в ее лоне. Севооборот и осушка болотистых местностей оздоровят вредный для европейцев климат, рассеянные по стране водные пути соединятся в общем русле и образуют судоходную артерию. И эта страна, над которой мы парим, более плодоносная, более богатая, более жизнеспособная, чем другие, станет великой страной, где будут сделаны еще более удивительные открытия, чем пар и электричество.
– Ах, доктор, – сказал Джо, – как бы хотелось все это увидеть своими глазами.
– Ты слишком рано родился, милый мой.
– Между прочим, – сказал Кеннеди, – это будет, пожалуй, скучнейшая эпоха, когда промышленность поглотит все и вся. Человек до тех пор будет изобретать машины, пока машина не пожрет человека. Я всегда представлял себе, что светопреставление будет тогда, когда какой-нибудь гигантский котел, нагретый до трех миллиардов атмосфер, взорвет наш земной шар.
– Прибавлю, – сказал Джо, – что в работе над машиной не последнюю роль сыграют американцы.
