Жюль Верн - Треволнения одного китайца в Китае
Цзинь Фо, Грэйг и Фри кое-как разместились в каютах на корме, а Сун устроился на носу парохода.
Бдительные агенты внимательно наблюдали за экипажем и капитаном и не выявили ничего подозрительного в их поведении. Что было, впрочем, вполне естественно. Ведь только случай привел клиента «Ста лет» на эту джонку. Таким образом, появилась возможность расслабиться на несколько дней, пока пароход не прибудет в Фунин.
Агенты предоставили Цзинь Фо самому себе, чему тот только обрадовался, заперся в своей каюте и предался размышлениям. Сколько же событий произошло в его жизни за последние два месяца! Но ничего! Скоро все образуется. Ведь Лао Шэна в первую очередь интересуют деньги. И он получит их в обмен на письмо. Главное, сейчас не попасть впросак. По всей вероятности, тайпин, оставаясь в тени, находится в курсе того, что делает Цзинь Фо. А Цзинь Фо не знает командира «длинноволосых» даже в лицо. Но Лао Шэн наверняка предпочтет получить пятьдесят тысяч долларов мирным путем, чтобы избежать небезопасной поездки в Шанхай и визита в компанию «Сто лет».
Изложенное — только меньшая часть того, о чем думал наш герой. В основном Цзинь Фо размышлял и строил планы на будущее, в которых главное место занимала молоденькая вдова из Пекина!
А что в это время делал Сун? Не уставая проклинал хозяина, философа Вана и бандита Лао Шэна. И еще ругал самого себя за то, что пошел в услужение к человеку, обожающему морские путешествия! Проклятье, опять подступает тошнота! Лакей охотно отдал бы остатки своей косички, лишь бы оказаться на суше. Лучше побриться и пойти в бонзы. Ай, ай! Какой-то монстр пожирал его внутренности!
Между тем «Сэмйеп», подгоняемый постоянным южным ветром, бойко мчался вперед, покрывая по три-четыре мили в час. Позади, неподалеку от устья одноименной реки, остался Бэйтан, где в свое время англо-французский экспедиционный корпус высадился на берег; затем миновали Шантун.
Эта часть залива была довольно пустынна, с движением не столь интенсивным, как в устье Вэйхэ[81] — несколько торговых джонок, десяток рыболовецких баркасов и дальше абсолютно чистый горизонт.
Грэйг и Фри заметили, что даже небольшие суда водоизмещением пять-шесть тонн имели одну или несколько пушек. Почему?
Капитан, улыбаясь и потирая руки, ответил:
— А как же иначе бороться с пиратами?
— Но разве пираты бывают здесь, в этой части залива? — удивились агенты.
— Этих парней хватает во всех прибрежных водах, — ответил Янь и расхохотался, обнажив два ряда белоснежных зубов.
— Вы, кажется, не робкого десятка! — заметил Фри.
— А разве у меня нет пушек? И потом, двое таких молодцев со стволами за поясом! Чего бояться?!
— Пушки заряжены? — спросил Грэйг.
— Обычно да.
— А сегодня?
— Нет.
— Почему? — поинтересовался Фри.
— Нет пороха, — не стал скрывать капитан.
— Тогда зачем пушки? — не унимались агенты.
— А затем! — гаркнул Янь. — Чтобы защитить груз, когда он того стоит. Например, если речь идет о чае или опиуме. Сегодня мои трюмы набиты черт знает чем!..
— А как пираты, — не могли угомониться Фри и Грэйг, — определят, стоит или нет нападать на судно?
— Вы что, боитесь визита этих пай-мальчиков? — пожал плечами китаец.
— Ну конечно, — признался Фри. — Для нас очень нежелательна встреча с ними.
— Не беспокойтесь, — успокоил капитан, — пираты не нападут на наше судно.
— Почему?
— Потому что, посмотрев на флаг, поймут, что поживиться здесь нечем.
Янь показал на белый флаг, развевающийся на одной из мачт:
— Цвет траура. Зачем грабителям гробы?
— Но они могут подумать, что вы повесили флаг из осторожности, — заметил Грэйг. — Поднимутся на борт.
— Мы их встретим, а потом проводим.
Грэйг и Фри отошли в сторону, явно не разделяя оптимизма капитана. Ведь даже сама новая большая джонка водоизмещением триста тонн — большая ценность. Но ничего не оставалось делать, как ждать и надеяться на благополучное завершение путешествия.
Впрочем, Янь сделал все, чтобы Провидение не отвернулось от парохода: в день отплытия в жертву морским божествам был принесен большой белый петух — на фок-мачте до сих пор еще трепетали прилипшие перья бедной птицы. Несколько капель крови на палубе, бокал вина, опрокинутый за борт, дополнили искупительное жертвоприношение. Чего же теперь бояться?
Судно, демонстрируя великолепные мореходные качества, быстро продвигалось вперед. К вечеру, уточнив местоположение, капитан радостно потер руки — через двадцать четыре часа джонка прибудет на место.
Цзинь Фо с волнением ждал высадки в Фунине. Сун, вывалив на палубу все содержимое своего желудка, тихо стонал в углу, Фри и Грэйг считали дни — их осталось только три! — когда обязательства компании в отношении Цзинь Фо истекут, ведь тот заплатил проценты только за два месяца.
— И потом мы уедем… — мечтательно произнес Фри.
— …в Сан-Франциско, — досказал Грэйг.
К вечеру внезапно поднялся сильный северо-восточный ветер. Если бы капитан Янь имел при себе барометр, то легко обнаружил бы по поведению ртутного столбика приближение циклона и, конечно, повернул бы на северо-восток, чтобы избежать прямого столкновения с разбушевавшейся стихией.
Но весельчак Янь не имел барометра и не знал когда ждать непогоду. И потом, разве он не принес в жертву петуха? А это — верное средство уберечься от любой опасности.
Но, судя по всему, боги остались чем-то недовольны: то ли петух оказался тощим, то ли вино — прокисшим. Буря разыгралась не на шутку.
Впрочем, Янь все-таки был хорошим капитаном и инстинктивно вел судно по единственно верному пути.
Он больше не улыбался, напротив, сжав губы и сохраняя полное хладнокровие, умело руководил подчиненными. Крепко держа руль, сей морской волк пристально вглядывался в даль: нет ли там прояснения. Волны играли «Сэмйепом» как игрушкой.
Цзинь Фо вышел из каюты и, вцепившись в поручни, смотрел, как по небу несутся рваные облака. Вспененное море казалось совершенно белым в сгущавшейся тьме. Опасность не пугала и не удивляла нашего героя, он привык к несчастьям последних двух месяцев.
Грэйг и Фри, как всегда, больше беспокоились о своем клиенте — чувство долга было для них привыше всего: Цзинь Фо если и умрет, то только после тридцатого июня! Спасти миллион — вот чего хотели и о чем думали эти двое.
Что касается Суна, он был уверен, что джонка вот-вот пойдет ко дну. Жестокая морская болезнь мучила непутевого камердинера. Хорошо тем, в трюме! Ни шторм, ни качка им нипочем! Наступали мгновения, когда несчастный лакей завидовал мертвецам!
