Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Океания
После вынужденной стоянки Кук открыл еще один остров, а затем подошел к западной оконечности Америки, к мысу Принца Уэльского, который находится как раз напротив восточной оконечности Азии, и разделяет два материка в этом месте Берингов пролив. Капитан Кук решительно вошел в пролив после краткой стоянки у берега, во время которой англичане совершили взаимовыгодный обмен с чукчами, и вышел в открытое море 11 августа 1778 года. Через неделю показалось огромное ледяное поле. Корабли долго шли вдоль кромки льда, пытаясь найти проход. 17 августа экспедиция оказалась на 70°41′ северной широты[100].
В течение последующего месяца Кук со свойственным ему упрямством предпринимал попытку за попыткой пробиться к северу, даже пытался пробить проход корпусом корабля, но ледяные поля оказались непреодолимой преградой, так как представляли собой толстый, крепкий, смерзшийся в монолит лед, всего лишь чуть подтаявший сверху под робкими лучами арктического солнца.
В своем дневнике Кук записал:
«Я считаю, что это смерзшийся снег и что образовался он в самом море, так как такие горы не могут плавать по рекам, где едва хватает воды для того, чтобы проплыть там на лодке. К тому же, исследуя эти льды, мы не заметили среди абсолютно белого безмолвия никаких останков животных и растений, никаких следов камней или земли, которые непременно должны были бы там оказаться, если бы льдины образовывались в руслах больших или малых рек».
Лето заканчивалось, и приходилось признать, что кампания 1778 года оказалась неудачной. Капитан Кук, не желая застрять во льдах и видя, что зима неумолимо приближается, принял решение вернуться в теплые моря и в следующем году сделать еще одну попытку найти столь желанный проход из Тихого океана в Атлантику. Он надеялся, что сезон 1779 года принесет ему удачу.
Кук принял весьма благоразумное решение: отправиться зимовать под гораздо более гостеприимными небесами на Сандвичевых (Гавайских) островах, чем рисковать судами и командой в краю вечных льдов.
Двадцать шестого октября экспедиция покинула остров Уналашку и ровно через месяц оказалась в виду острова Мауи, который был еще незнаком англичанам. А вскоре показались и покрытые снегами вершины гор самого большого острова Гавайского архипелага, получившего название острова Гавайи[101].
Корабли встали на якорь в большой удобной бухте, называемой туземцами Каракакуа[102], где капитан Кук надеялся капитально отремонтировать «Резолюшн» и «Дискавери».
Тотчас же на берег явились туземцы, желавшие засвидетельствовать свое почтение гостям. Они бурно выражали свою радость песнями, криками, странными жестами и смешными гримасами. Они нисколько не робели и чувствовали себя столь непринужденно, что вскоре буквально облепили борта кораблей. Множество женщин и мальчишек, не сумевших раздобыть пирогу, добирались до заветных судов вплавь, и в море было черно от кудрявых голов. Большинство туземцев, не сумев подняться на борт, так как там было слишком много посетителей, провели целый день, играя и кувыркаясь среди волн.
Среди вождей, поднявшихся на борт «Резолюшн», англичане заметили молодого человека по имени Пареа[103]. Он, видимо, пользовался среди своих соплеменников большим влиянием и, представ перед капитаном Куком, заявил, что он является «якане». Слово это уже было известно англичанам, так как некоторые жители других островов того же архипелага называли себя именно так, но моряки не могли понять, обозначает ли это слово титул, чин или степень родства с королем. Пареа, казалось, испытывал к англичанам дружеские чувства и оказал им множество весьма полезных услуг, в том числе когда помог очистить от любопытных борт «Дискавери», сильно накренившегося от перегрузки.
Едва «Резолюшн» приблизился к берегу и бросил якорь, как Пареа и еще один вождь, Канеена, привели пользовавшегося непререкаемым авторитетом вождя Коаху[104]. Это был очень заслуженный воин, который, состарившись, стал жрецом. Маленький, дряхлый, очень худой, покрытый лишаями, с зубами, испорченными неумеренным употреблением кавы, он не производил благоприятного впечатления. Старика провели в кают-компанию, и он приблизился к капитану Куку и выразил тому свое почтение, набросив ему на плечи кусок ярко-красной ткани. Затем он сделал несколько шагов назад и с поклоном преподнес англичанину маленького поросенка, сопроводив свой дар довольно длинной торжественной речью.
Эта церемония не раз повторялась во время пребывания англичан на Гавайях, и моряки сделали вывод, что таким образом туземцы выказывали нечто вроде религиозного поклонения новым богам. Они заметили, что все идолы островитян всегда окутаны той же красной тканью, которую жрец набросил на плечи капитана Кука, и что в дар богам приносили все тех же маленьких поросят. К тому же туземцы, обращаясь к англичанам с какой-либо просьбой или вознося свои молитвы к небесам, говорили скороговоркой, словно заранее затвердили некий образец.
Каждый раз, когда Кук, обладавший воистину неистощимым запасом терпения, ступал на сушу, он становился объектом поклонения, и всякий раз церемония была одной и той же, хотя и с некоторыми вариациями.
Доброе согласие продолжалось до 24 января. Жрецы выказывали Куку особое почтение и воздавали ему почести, как божеству. Однако некоторые воинственно настроенные вожди начали подговаривать своих подданных против англичан и подстрекать их к кражам, к чему те и так проявляли большую склонность. Произошло несколько неприятных инцидентов, свидетельствовавших о том, что настроение островитян изменилось, и с каждым днем их отношение к англичанам все ухудшалось. Обмен с туземцами происходил в обстановке всеобщего недоверия, а кражи постоянно множились. Выведенные из себя англичане ответили в конце концов преследованием и наказанием наглых воришек. Обстановка резко обострилась.
Однако официальный визит на корабли короля Торреобу, верховного правителя Гавайев[105], послужил, казалось, знаком ко всеобщему умиротворению и немного утихомирил страсти. После взаимного обмена подарками все внезапно ощутили некий спад напряженности и вздохнули с облегчением. И напрасно. Ибо Торреобу был ничуть не лучше своих подданных, таких же коварных и хитрых, как и прочие их сородичи-океанийцы.
Корабли покинули бухту 4 февраля, но во время урагана «Резолюшн» получил значительные повреждения, и англичане были вынуждены вернуться обратно к месту стоянки. Бросив якорь, моряки обнаружили, что туземцы настроены крайне враждебно. 13 февраля вожди попытались помешать матросам наполнить бочки пресной водой из источника. Там произошла первая стычка, в ходе которой англичан забросали камнями. Почти одновременно произошла еще одна крупная неприятность: большой отряд туземцев похитил плоскодонку, принадлежавшую «Дискавери», разграбив все, что в ней находилось, и крепко побив матросов.
