Борис Комиссаров - Григорий Иванович Лангсдорф
О прибытии в Рио-де-Жанейро Лангсдорф сообщил Нессельроде в донесении от 4 (16) марта 1825 г. «Чем больше я знакомлюсь с этой страной, — писал ученый почти в тех же выражениях, как в свое время с о. Санта- Катарина, — тем больше возрастает интерес к непосещен- ным и совершенно неизвестным местностям. Бразилия — это действительно новый ;мир».37 Однако, пока не были получены известия об отпуске дополнительных средств, продолжать экспедицию было невозможно, и Лангсдорф
77
совершал экскурсии вблизи Рио-де-Жанейро, приводил в порядок путевые дневники и другие материалы, привезенные из Минас-Жераиса.
Дневники Лангсдорфа уже тогда составили 17 тетрадей.30 Он вел их на немецком языке, делая также вставки на португальском, латинском, французском и английском языках. В записках ученого находили отражение сведения, почерпнутые им у самых различных лиц, начиная от президента провинции, влиятельных священников, богатейших помещиков и удачливых золотопромышленников до мелких чиновников и содержателей постоялых дворов.
Рассказывая об услышанном, Лангсдорф непременно приводил более или менее подробные данные о своих собеседниках. Если путешественник сомневался в правдоподобности их сообщений, то указывал на это. Иногда Лангсдорф дословно записывал услышанные им самим или пересказанные ему кем-нибудь диалоги, иногда точно воспроизводил свою беседу с кем-либо, взволновавший его рассказ собеседника или запомнившееся происшествие. Эти страницы дневников воспроизводили живые сцены тогдашней бразильской действительности и носили подчас полубеллетризованный характер. В своих путевых записках ученый нередко ссылался на опубликованные труды различных авторов, периодические издания, проводил сведения из статистических таблиц и других документов, просмотренных им в архивах страны или предоставленных ему местной администрацией.
По-видимому, в это время Лангсдорф написал небольшую, но очень интересную и, как теперь очевидно, пророческую, статью о государственной важности и экономической целесообразности перенесения столицы из Рио-де- Жанейро в центральную часть страны.39 Новую столицу, по мнению ученого, следовало бы основать в провинции Минас-Жераис. Лангсдорф писал, что это усилит «стремление всех национальностей к центру», «окажет благотворное влияние на торговлю, промышленность, ремесла, население, цивилизацию и земледелие».40 Он дал также ряд практических советов в связи с выбором места для строительства.
Одновременно Лангсдорф закончил работу о развитии свиноводства и методах выращивания крупного рогатого скота в провинции Минас-Жераис.41 «За вчерашний й
78
позавчерашний день, — отмечал ученый в своем дневнике еще 24 сентября (6 октября) 1824 г., — я написал маленькую статью по поводу университета, который хотят основать в Рио-де-Жанейро. Я считаю, что его нужно перенести в провинцию Минае».42 Рукопись этой работы, однако, не обнаружена.
В Минас-Жераисе Лангсдорф начал собирать коллекцию документов но истории и этнографии Бразилии. Он с удовлетворением писал Нессельроде, что получил «хранившиеся до сих пор в тайниках архивов статистические и физическо-географические* заметки, а также карты».43 Спустя полтора месяца, в конце апреля 1825 г. путешественник сообщал Конференции Академии наук, что особую ценность он придает «статистическим, политическим, физическим и минералогическим наблюдениям, сделанным в Алмазном округе».44 В Рио-де-Жанейро Лангсдорф привез конспект неопубликованной статьи Ж. Виейры Коуту об экономическом положении Минас-Жераиса в конце XVIII—начале XIX в., обширные статистические таблицы, касающиеся населения и торговли этой провинции, добычи в ней алмазов и т. д.45 В бразильской столице коллекция продолжала пополняться. Ученый, в частности, включил в нее несколько документов, рассказывающих о проекте основания в 1825 г. английской компании по добыче алмазов и строительству железоделательных мануфактур в провинциях Минас-Жераис, Гояс, Мату-Гросу и развернувшейся в связи с этим полемике.46 Из путешествия 1824—1825 гг. Лангсдорф привез и небольшие словари индейских языков коропо, короадо, пури, машакали.47
В то время кругозор Лангсдорфа как исследователя Бразилии был уже весьма широк. Судя по его рукописям, ученый знал труды монаха-иезуита XVI в. Ж. Аншиеты, историю провинции Сан-Паулу и испанского господства в Бразилии в 1580—1640 гг., походов паулистов и путешествий Франешпку Леме в середине XVIII в., реформ португальского министра Помбала и событий освободительного движения в Минас-Жераисе в 1789 г. Он изучал сочинения А. Гумбольдта, нередко обращался к картам видного английского картографа А. Эрроусмита, внимательно следил за работами по демаркации границ между провинциями страны и шагами, предпринимавшимися для освоения ее новых территорий.
79
Ученый превосходно ориентировался в португало-брЯ- зильской исторической, этнографической, лингвистической литературе.48 Он пользовался капитальным трудом по истории Бразилии Ж. де Соузы Азеведу Пизарро-и- Араужу, сочинениями Ж. Толеду Ренду об индейских поселениях в провинции Сан-Паулу, книгой Н. Перейры де Кампуша Вергуейру о возникновении и развитии мануфактуры в г. Ипанема, работой Л. Алмейды, посвященной системе сбора налогов с добытых алмазов. Лангсдорф был знаком также с книгой «Грамматика бразильского языка», написанной иезуитом Л. Фигейрой и опубликованной в Лиссабоне в 1687 г., с работами видного знатока индейской культуры и языков Г. Марлиера, главного интенданта Алмазного округа М. Албукерки, известного статистика и одного из основателей бразильской промышленности Д. П. Мюллера и многими другими.
По возвращении в Рио-де-Жанейро Лангсдорф, однако, не смог заниматься только своими научными изысканиями. Вскоре после его приезда Л. Ж. де Карвалью-и-Меллу обратился к генеральному консулу с просьбой дать рекомендательное письмо командору Л. де Соузе Диашу, назначенному в Россию поверенным в делах Бразилии. Лангсдорф оказался в сложном положении, так как петербургский двор, упорствуя в своем легитимизме, не шел на установление дипломатических отношений с Бразилией после ее разрыва с Португалией. Отказать бразильскому министру, прямо ссылаясь на политику своего правительства, ученый справедливо считал неудобным. Выход был найден, когда Лангсдорф навел справки о Соузе Диаше, оказавшемся замешанным в некогда нашумевшей финансовой афере. В донесении Нессельроде от 3 (15) марта 1825 г. ученый сообщил, что «дал этому человеку нечто вроде рекомендации», но устно заявил Кар- валью-и-Меллу о ее бесполезности ввиду неблаговидного прошлого Соузы Диаша.49 В ответной депеше от 7 ноября 1825 г. Нессельроде резко писал Лангсдорфу, что его «демарши не соответствуют линии поведения, которой русский кабинет следовал до этого времени в отношении разногласий между Бразилией и,Португалией».50 Однако уже в марте 1826 г., после смерти Жуана VI, петербургский двор стал склоняться к установлению контактов с Бразилией, и в 1828 г. дипломатические отношения между двумя странами стали реальностью. Нельзя не согла¬
