Жюль Верн - История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века
Заручившись поддержкой судовладельцев, Бугенвиль стал прельщать морское министерство выгодами — впрочем, весьма проблематичными — от основания такого поселения; благодаря своему удачному местоположению оно могло бы служить стоянкой для судов, направляющихся в Южный океан. Поддерживаемый влиятельными лицами, Бугенвиль получил испрашиваемое разрешение и добился производства в чин капитана 1-го ранга.
Это произошло в 1763 году. Вряд ли морские офицеры, прошедшие все ступени службы, приветствовали назначение, в их глазах ничем не оправданное. Впрочем, для морского министра Шуазель-Стенвиля это имело мало значения. Когда-то Бугенвиль служил под его начальством; к тому же министр был слишком важным вельможей, чтобы обращать внимание на брюзжание флотских офицеров.
Бугенвиль немедленно приступил к делу: под руководством опытного моряка Гюйо-Дюкло в Сен-Мало были построены и снаряжены двадцатипушечный корабль «Эгль» («Орел») и двенадцатипушечный «Сфинкс». Взяв на борт несколько семей французских поселенцев из Канады, Бугенвиль 15 сентября 1763 года покинул гавань Сен-Мало. На острове Санта-Катарина, у берегов Бразилии, в Монтевидео, он погрузил большое количество лошадей и рогатого скота и высадился затем на Мальвинских (Фолклендских) островах в обширной бухте, показавшейся ему вполне подходящей для его цели. Впрочем, то, что все мореплаватели принимали за не особенно высокие леса, оказалось, как французы вскоре убедились, зарослями тростника. На островах не росло ни деревца, ни одного кустика. К счастью, в качестве топлива их мог заменить превосходный торф. Рыбная ловля и охота давали достаточно средств для пропитания.
Вначале колония состояла всего из двадцати девяти человек, для которых были построены хижины и продовольственный склад. Одновременно начали постройку форта, рассчитанного на четырнадцать пушек. Во главе переселенцев согласился остаться Нервийе, двоюродный брат Бугенвиля, а последний 5 апреля пустился в обратный путь во Францию. Там он завербовал новых колонистов, погрузил большое количество всякого рода припасов и 5 января 1765 года доставил на острова. Затем он направился в Магелланов пролив за лесом, встретил там, как мы уже упоминали выше, корабли коммодора Байрона и сопровождал их до Пуэрто-Амбре. Бугенвиль погрузил свыше десяти тысяч деревьев разного возраста, намереваясь посадить их на Мальвинских (Фолклендских) островах. Когда 27 апреля он покинул архипелаг, колония состояла уже из восьмидесяти человек, считая и должностных лиц, получавших жалованье от короля. К концу 1765 года «Эгль» и «Сфинкс» были в третий раз направлены на Мальвинские острова с продовольствием и новыми колонистами.
Когда поселение стало приобретать определенные очертания, в Порт-Эгмонт, открытый Байроном, прибыли англичане. Капитан Мак-Брайд попытался добиться уступки колонии под предлогом, что архипелаг принадлежит английскому королю, хотя Байрон посетил Мальвинские острова лишь в 1765 году — через два года после того, как там обосновались французы. Между тем Испания в свою очередь предъявила претензию на эти острова как на подвластные Южной Америке. Ни Англия, ни Франция не захотели нарушать мир из-за обладания архипелагом, не имевшим большого торгового значения, и Бугенвиль вынужден был согласиться на ликвидацию поселения при условии, что мадридское правительство возместит расходы. Французское правительство поручило ему осуществить передачу Мальвинских островов испанским комиссарам.
Эта безрассудная попытка организации колонии способствовала карьере Бугенвиля, так как морской министр предложил на обратном пути использовать вверенный ему корабль для поисков новых земель в Южном океане.
В первых числах ноября 1766 года Бугенвиль отправился в Нант, где его помощник Гюйо-Дюкло, искусный моряк, состарившийся на второстепенных должностях, потому что не был дворянином, наблюдал за всеми деталями оснащения двадцатишестипушечного фрегата «Будёз» («Недовольная»).
Пятнадцатого ноября Бугенвиль покинул рейд Менден в устье Луары и направился к реке Ла-Плата, где должен был встретиться с двумя испанскими фрегатами «Эсмеральда» («Изумруд») и «Льебре» («Заяц»). Но едва корабль Бугенвиля вышел в открытое море, как разразилась страшная буря. Фрегат, имевший новый такелаж, получил настолько сильные повреждения, что оказался вынужденным вернуться для ремонта в Брест, куда прибыл 21 ноября. Первого испытания оказалось достаточно, чтобы командир убедился в неприспособленности «Будёз» к тем задачам, которые ему предстояли. Бугенвиль приказал уменьшить высоту мачт и сменить пушки на более легкие; впрочем, несмотря на эти изменения. «Будёз» совершенно не годился для плавания в бурных водах, омывающих мыс Горн. Однако встреча с испанцами была назначена, и Бугенвилю пришлось снова выйти в море. Офицерский состав фрегата насчитывал одиннадцать человек, не считая троих вольнонаемных, в числе которых находился принц Нассау-Зигенский; команда состояла из двухсот трех матросов, юнг и вестовых.
До Ла-Платы погода стояла довольно тихая, и Бугенвиль имел возможность произвести ряд наблюдений над течениями, которые часто являлись причинами ошибок, допускавшихся мореплавателями при определении своего местоположения.
Тридцать первого января «Будёз» бросил якорь в бухте Монтевидео, где его уже месяц ждали два испанских корабля. Пребывание Бугенвиля в этой гавани и вскоре затем в Буэнос-Айресе, куда он отправился для переговоров с губернатором относительно передачи Мальвинских (Фолклендских) островов, дало ему возможность собрать о городе и его жителях очень интересные сведения, которые мы не можем обойти молчанием. Буэнос-Айрес показался ему слишком большим по сравнению с числом жителей, не превышавшим двадцати тысяч. Это следует приписать тому, что все дома были одноэтажными, с большим двором и садом. Город не имеет не только порта, но даже мола. Поэтому суда вынуждены перегружать свой груз на лихтеры[70], входящие в небольшую речку, откуда тюки доставляются в город на телегах.
Множество мужских и женских религиозных общин придает Буэнос-Айресу своеобразный характер.
«Год заполнен там, — сообщает Бугенвиль, — праздниками в честь святых, отмечаемыми процессиями и фейерверками. Религиозные церемонии заменяют театр… Для набожных женщин иезуиты установили более суровый способ очищения от грехов, чем их предшественники. При их монастыре существовал так называемый „дом упражнений для женщин" (casa de los ejercicios de las mujeres). Женщины и девушки без согласия мужей или родителей приходили туда, чтобы очиститься от грехов двенадцатидневным затворничеством. Помещение и пища предоставлялись им за счет общины. Ни один мужчина не допускался в это святилище, если он не носил одежды ордена Святого Игнация; даже служанки не могли сопровождать туда своих хозяек. Упражнения в этом святилище заключались в размышлении, молитве, чтении катехизиса, исповеди и в самобичевании. Нам показывали стены часовни с еще сохранившимися пятнами крови, фонтаном брызгавшей, как нам говорили, из-под плетей, которые раскаяние вкладывало в руки кающихся грешниц».
