Мария Павлович - Сезон дождей
Нянь сотрясалась от душивших ее рыданий. Она не могла справиться с собой. Гарри терпеливо усадил ее в кресло и принес стакан воды. Александр хотел что-то сказать, но он поднял руку, призывая его подождать. Через некоторое время поток слез иссяк Нянь продолжала всхлипывать, отпивая из стакана маленькими глотками.
Когда она начала говорить, слезы снова хлынули из ее глаз.
— Что произошло? — не выдержал Александр.
— Здесь был белый мужчина, он угрожал ей ножом, — Гарри с любопытством посмотрел на него. — Он обыскал комнату, требовал какую-то тетрадь. Вскрыл сейф.
— Сейф пустой, — машинально сказал Александр, осматривая комнату в поисках следов обыска. На первый взгляд все находилось на своих местах.
— Она убралась, — пояснил Гарри и развел руками: — В этом вся кхмерская женщина.
— На каком языке он говорил? — спросил Александр.
— All, — ответила Нянь. — Французский, английский. Он белый.
— Зачем ты впустила его? — он посмотрел на нее без тени улыбки.
Нянь затрясла головой и залепетала что-то в оправдание.
— Она говорит, что он сам открыл дверь, — перевел Гарри. — У него была карта.
— Она уверена?
Гарри подошел к телефону и набрал номер менеджера отеля. Пока он беседовал, Александр допил виски в своем стакане.
— Они говорят, что это ты сообщил о потере ключа.
— Я сообщил?
— Сейчас придет горничная, с которой ты разговаривал.
Вскоре в дверь номера тихо постучали. Маленькая женщина неуверенно переступила порог их комнаты. Она испуганно переводила взгляд с лица Гарри, украшенного большим синяком, на оцарапанное лицо Александра.
Гарри ласково обратился к ней на кхмерском. Она что-то ответила и тут же расплакалась, тыча пальцем в Александра.
— Сегодня около половины первого она встретила тебя в коридоре, ты потерял ключ и попросил ее открыть дверь. Она открыла своей картой, но потом сообщила на ресепшен, и твою старую карту заблокировали.
— Меня? — возмутился Александр. — Она видела меня?
— Слушай, — Гарри улыбнулся, жестом отпуская горничную, — для них все высокие белые мужчины на одно лицо. Ты расскажешь мне, что за тетрадь ищут твои двойники?
Глава 9
Они оставили Гарри в номере принимать душ и спустились вниз. Всю дорогу от номера до бара Нянь, обхватив Александра обеими руками, крепко прижималась к нему всем телом. Он начал тяготиться ее невесомостью. Все это начинало надоедать.
Устроившись в глубоком кресле бара, он опустил веки, ощущая их сладкую тяжесть. Он устал. Плечо болело, левую ногу охватил огонь. Трудно было поверить, что прошло всего несколько дней с тех пор, как он уехал из дома.
Он выбрал виски, Нянь колу. Она выпивала не меньше двух литров этого напитка в день, судя по пустым бутылкам в номере. Он приоткрыл глаза и смотрел, с каким удовольствием она присосалась к длинной трубочке. Кола успокаивала ее, как материнское молоко. Нянь, причмокивая, осушила половину стакана и облизалась. Он снова закрыл глаза.
Если взять ее с собой, дать достаток, свободу, предоставить возможности, что с ней будет?
Останется ли ее покорная азиатская сущность неизменной или нет? Интересный эксперимент, но вряд ли он попробует.
Нянь взяла со стола забытую кем-то ручку и принялась что-то старательно чертить на салфетке. Александр повернул рисунок к себе. Что у нее в голове? Она нарисовала холм, убегающую вниз дорогу и старый мопед, застывший посередине.
— Похоже, — похвалил он. — Подаришь на память?
Нянь кивнула. У нее были абсолютно черные глаза, как будто их тщательно закрасили черным карандашом, оставив ярко-белую кайму по кругу.
Гарри, слегка прихрамывая, подошел к столу. Его синяк стал темно-бордовым. Глядя друг на друга, они непроизвольно рассмеялись. Как быстро все закрутилось. Можно ли вернуться назад из этой точки? Или уже слишком поздно?
С Гарри было легко, но от этого небезопасно. Он был доступен и гостеприимен, как ухоженная зеленая лужайка для пикника, но если пройти дальше, вглубь, то обнаруживался густой, непроходимый лес.
Гарри что-то сказал Нянь, и она засмеялась своим детским звенящим смехом. Он красив, обходителен. Наверняка он пользуется большим успехом у женщин, подумал Александр, наблюдая, как весело они щебечут.
Гарри стряхнул пепел с сигареты. Александр заметил, что его руки подрагивают.
— Все еще прихожу в себя, — Гарри перехватил его взгляд.
— Я тоже. — На Александра накатила волна благодарности. — За нас!
Они чокнулись.
— Я хочу расслабиться, — объявил Гарри. — Ты как?
Александр вопросительно приподнял брови.
— Покурить опий, — пояснил Гарри. — Это лучшее средство.
— А кокаин?
— Не подойдет. Да и потом, там почти ничего не осталось, с таким количеством лучше не начинать.
— Ты же говорил, что там много? — удивился Александр.
— Было много утром, прошел целый день. — Гарри нервно задвигал ногой под столом. — Ты сказал, что не будешь!
Александр пожал плечами:
— Все нормально, дело твое.
— Ты же не будешь читать мне лекции?
— Не буду. Но ты же знаешь, что это вредно?
Гарри хмыкнул:
— Ну и денек!
— Ты не представляешь, как мне не хотелось умирать сегодня, — признался Александр. — Я не знаю, чего испугался больше, груды камней в овраге или собственного безумного желания жить. Это нормально?
— Не хотеть умирать? — уточнил Гарри.
— Так хотеть жить.
— Ну, — Гарри скользнул рассеянным взглядом по сторонам, — для меня смерть такая же часть жизни, как и все остальное.
— Это не часть, а конец, — возразил Александр.
— Есть более важные вещи, чем смерть.
— Например?
На губах Гарри появилась хитрая улыбка.
— Любовь.
Александр закурил, громко чиркнув о коробок последней спичкой. Какое-то время они оба наблюдали, как разгорается кончик его сигареты.
— Ты правда так думаешь? — наконец спросил он.
— А ты нет?
— Может, ты знаешь что-то, чего не знаю я, поделись.
— Но ведь достаточно того, что ты боишься умереть, а я нет. — Улыбка на лице Гарри стала шире. Он позвенел кубиками льда в стакане.
— И это есть доказательство того, что любовь сильнее смерти?
— Все просто. — Гарри пожал плечами. — Ты кого-нибудь любишь?
— Да, — с вызовом сказал Александр. — Например, я люблю красоту… искусство. — Он не скрывал иронии.
Гарри рассмеялся:
— Я имел в виду любовь к человеку.
— В чем разница? — поинтересовался Александр.
— Просто, когда любишь кого-то, — Гарри потряс пустым коробком, наклонился и прикурил от свечи на столе, — больше всего боишься, что умрет она.
