Евгений Буянов - Тайна аварии Дятлова
Еще раз просмотрели акты экспертиз и сравнили размеры сердца всех дятловцев. Здесь никаких подозрительных отклонений не обнаружили, кроме одного, очень заметного. И именно у Дубининой, ― у нее указаны размеры сердца 12×4×5 см. И первый, и третий размеры заметно не отличались от размеров сердца остальных, ― они лежали в соответствующих пределах 11–13 см и 5–6 см. Но вот второй размер отличался заметно, ― у всех он находится в пределах 10–12 см, а у Дубининой всего 4! Новая загадка!
Позвонил Корневу и задал вопросы и насчет защиты одеждой от внешних повреждений, и насчет «компрессии», и насчет размеров сердца. Корнев сказал, что одежда действительно защищает от внешних повреждений при определенном характере нагрузки, когда она прикладывается с небольшой скоростью и не слишком велика по силовому воздействию. А насчет «компрессии» Корнев определенно заявил, что она могла вызвать кровоизлияние в стенку сердца, и что характер травмы здесь мог быть таким же, как и при ушибе сердца.
Так вот она, по всем признакам, причина травмы сердца Людмилы! Сердце ей сдавило, и это сдавливание вызвало такую работу с надрывом, что возникло кровоизлияние в стенку сердца.
А вот насчет «размера» сердца Корнев сказал, что это явная ошибка. Что здесь что-то не то записали в акте, поскольку «4 см» соответствует размеру сердца «маленького ребенка»! Ошибка! Но где? Сразу предположили, что нужная «цифра», ― это «соседняя» по габаритным размерам сердца других участников или с цифрой «10», или с цифрой «13». Цифра «13» не годилась, как двузначная и никак не похожая на «4». А вот цифра «9» на цифру «4» очень похожа при нечетком написании. По всем признакам при перепечатывании текста с рукописи нечетко записанную цифру «9» записали, как «4». Еще одна «загадка» разрешилась объяснением описки в акте экспертизы.
Вот так мы разобрались с травмой сердца Дубининой, которая была одной из главных загадок. По всем признакам травма эта вовсе не была столь тяжелой, как представлял Возрожденный.
По вопросу о «дееспособности» Золотарева и Дубининой и их способности идти вниз после получении травм Корнева сделал однозначный вывод: «При множественном переломе ребер человек не становится „недееспособен“ и не теряет способности действовать и передвигаться». Корнев совсем не так оценивал травмы, как Возрожденный, как остальные (включая и нас). Он не считал их столь опасными и столь тяжелыми, какими их считали ранее, и определенно утверждал, что с этими травмами они не потеряли способность и передвигаться, и совершать какую-то работу. Конечно, больно было им, но недееспособными они не были. «Живой» пример похожей травмы у нас имелся. В походе Валерий Лобов (мастер спорта из Петроградского клуба туристов С-Пб) получил переломы 4 ребер, ― по нему перекатился тяжелый камень. Валерий самостоятельно шел 5 часов по ущелью без рюкзака. Известны и другие случаи с переломами ребер, когда туристы не теряли способность самостоятельно передвигаться. Известны и случаи из практики мирового альпинизма, когда люди с тяжелыми травмами ног и ребер не теряли дееспособности. Вот упоминание о легендарном случае со спуском с огромного семитысячника в Пакистане:
«…Небольшая группа британских альпинистов взошла на ОГРЕ (7285 м), после чего Дуг Скотт и Крис Бонингтон совершили драматический спуск с вершины, ― первый со сломанными ногами, второй с переломанными ребрами…» ― см. http://climb.by.ru/books/bon/45-85.htm
«…Последовавший за этим недельный спуск Дуга и Криса был поистине эпическим. На первой же верёвке спуска с вершины Дуг сломал обе ноги (в голеностопных суставах ― прим.). Далее наступает очередь Криса. Он ломает два ребра, и у него развивается пневмония. Погода всё время стояла отвратительная. Тем не менее, они спускаются в ВС (base camp, базовый лагерь ― прим.), где им предстояло долгое ожидание помощи „извне…“. См. http://www.mountain.ru/news/index.php?id_class_news=0#7522.
Пик Огре (7285, Пакистан, Каракорум).
По высоте «людоед» пик Огре куда круче горы Холатчахль и в 7 раз выше.
По всем признакам утверждения насчет того, что Дубинина и Золотарев потеряли дееспособность после получения травм, являются несостоятельными…
Насчет Тибо-Бриньоля Корнев не смог сделать определенный вывод. Он сказал, что здесь могло случиться по-разному: Тибо мог сохранить дееспособность, а мог быть без сознания. Он мог прийти в себя и мог не потерять способность идти с другими вниз, особенно при наличии поддержки. Здесь налицо неопределенность, но ведь она есть и в количестве следов, ― их 8 или 9 пар по свидетельству поисковиков. Тем более что Тибо мог даже в полубессознательном состоянии оставить какие-то следы на склоне, ― ведь все зависело от способа транспортировки. Его могли нести с подхватом рук на плечи с двух сторон. Перенести так человека парни вроде Дорошенко, Кривонищенко, Дятлова или Колеватого вполне могли, ― ведь они носили в походах рюкзаки под 40 кг, а два таких рюкзака ― вес взрослого человека. Склон не являлся настолько сложным, чтобы исключить возможность такой переноски, конечно, весьма нелегкой. Чтобы помочь пострадавшим, их могли поддерживать с боков. Вот и получилась шеренга на спуске.
По всем признакам трещина основания черепа Тибо была следствием той же компрессии, что и вдавленный височный перелом. Внешняя нагрузка вызвала сильное смещение головы и значительное внутреннее усилие на основание черепа со стороны шеи. Отсюда и произошла травма. Ее причиной также могли быть и нагрузки, возникшие при извлечении Тибо-Бриньоля из снежного завала (но этот вариант хирург Крупенчук считает менее вероятным).
Что явилось главной причиной смерти Тибо: черепные травмы, или замерзание, точно установить не удалось. Экспертиза здесь реально не смогла сделать четкие выводы потому, что исследуемые ткани погибших сохранились плохо (частично разложились).
Для лучшего понимания механизма получения травм построили математическую модель ребра и сделали расчет методом конечных элементов, чтобы установить, в каких местах сломаются ребра при нагрузке грудной клетки сверху и сверху-справа (с боковой составляющей 20 % от вертикальной нагрузки) и опоре снизу. Такая модель имитировала компрессионную нагрузку сверху на грудную клетку человека, лежащего на жесткой опоре (на полу палатки). Наибольшие напряжения наблюдались как раз в области грудины, ― здесь и происходит первоначальный слом ребер при расчетной нагрузке на пару ребер порядка 20 кгс (или 200 Н, а для 12 пар ребер соответственно нагрузка увеличивалась до 200–240 кгс). После этого ребро теряет несущую способность у рукоятки грудины и после слома наибольшие напряжения изгиба возникают уже в подмышечных областях, где происходит вторичный перелом ребра. Конечно, здесь распределение нагрузки на стороны груди могло быть не очень равномерным, оно могло зависеть и от позы человека в момент компрессии, поэтому расчет давал лишь «общие представления» о характере слома ребер. Но эти «общие представления» неплохо соответствовали характеру травм Дубининой и Золотарева. А личный эксперимент с падением груза 10 кг на грудь (через фанерку) стал небезопасным уже при высоте падения 20 см.
