Всеволод Овчинников - Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах. (c иллюстрациями)
Зато без ссылки на принципы честной игры любые уговоры и просьбы сделать что-то в порядке исключения совершенно бесполезны. Бывает, мчишься, будто герой фильма с погонями, чтобы успеть в какой-нибудь замок или музей в отдаленном городе, а служитель буквально перед носом запирает дверь.
– Очень прошу вас, пропустите меня хоть на полчаса. Поверьте, что у меня больше никогда в жизни не будет возможности попасть сюда…
Даже если подобные увещевания растрогают хранителя музея, он все равно холодно ответит:
– Весьма сожалею, но ничего не могу поделать. Не я ведь устанавливаю правила.
Услышав этот довод, англичане тут же смиряются с ним, ибо в глубине души убеждены, что никаких исключений действительно не может и не должно быть. Зато ни один владелец паба не рискнет вывесить на двери записку «Уехал получать пиво» в часы, когда его заведение должно быть открытым. Не дай бог англичанину почувствовать себя как-то ущемленным в том, что он считает не привилегией, а правом. В первом случае он готов корректно просить. Во втором он тут же превращается в гневного требователя, прямо-таки в разъяренного кабана.
Помню, как, прилетев однажды в Лондон из Дублина, мне пришлось вместе с другими пассажирами ждать четыре минуты, пока пришел чиновник паспортного контроля. Толпа прямо-таки готова была растерзать его на части.
– Нас здесь двадцать шесть человек, и вы обокрали нас в общей сложности на сто четыре минуты, – ледяным тоном отчитывал клерка представительный джентльмен, постукивая своим зонтиком.
Англичанин не только законопослушен. Он с уважением относится к закону. Он соблюдает те или иные правила не ради блюстителей порядка и не потому, что иначе может подвергнуться наказанию. Он поступает так, будучи убежденным, что от этого выигрывает как он сам, так и окружающие. Самая наглядная иллюстрация этого – уличное движение в Лондоне. Кроме автоматических светофоров и белых полос на асфальте, его вроде бы никто не регулирует. Полицейских-регулировщиков практически нет. Случаи, когда патруль остановит водителя за нарушение правил, бывают крайне редко. И тем не менее на улицах Лондона царит образцовый порядок. Его начинаешь по достоинству ценить, лишь оказавшись на несколько дней в Дублине или Париже.
Мало сказать, что водители неукоснительно соблюдают правила, даже когда им представляется возможность безнаказанно их нарушить. Они к тому же проявляют отменную предупредительность друг к другу, завидную сдержанность и терпимость к тем, кто допустил оплошность и невольно стал помехой для других.
Увидев машину, которая дожидается возможности выехать из боковой улицы на главную, английский водитель сочтет долгом притормозить и мигнуть ей фарами. Это означает: хоть право преимущественного проезда принадлежит мне, я как привилегию уступаю его вам. В ответ положено с благодарностью поднять ладонь и без промедления воспользоваться оказанной услугой.
Когда какой-нибудь иностранный турист застревает на лондонском перекрестке, не зная, куда и как ему поворачивать, и преграждает дорогу сразу двум автомобильным потокам, никто не торопит его, как в Париже, возмущенными гудками, не вращает указательным пальцем, приставленным ко лбу. Все вокруг проявляют сдержанность, понимание, готовность прийти на помощь. И, поездив по Лондону год-два, начинаешь получать удовольствие не только оттого, что тебе уступают дорогу другие, но и от собственной снисходительной галантности к какому-нибудь старику за рулем фургона, одарив его возможностью выехать из переулка на загруженную магистраль.
Как личность англичанина можно назвать человеком непокладистым. Однако английской толпе присуще врожденное чувство общественного порядка. Диву даешься, как дружно и споро повинуется она безмолвным жестам нескольких полицейских, когда нужно освободить проход для какой-нибудь торжественной процессии. Можно ли представить себе, чтобы на бейсбольном матче в США или на велогонках во Франции кассир пропускал людей на трибуны без билетов, с тем чтобы они могли выбрать себе место по своему вкусу и уже потом вернуться, чтобы оплатить его? А на стадионе «Лордз», который считается Меккой английского крикета, такое возможно, даже когда желающих посмотреть финальную игру втрое больше, чем билетов.
Туристы с континента часто шутят, что бесстрастные обитатели туманного Альбиона одержимы одной-единственной страстью – стоять в очередях, что, появившись на пустой автобусной остановке, англичанин инстинктивно образует аккуратную очередь из одного человека, Англичане действительно склонны тут же выстраиваться в очередь, как только это представляется возможным (я не решаюсь сказать – необходимым). Вереницы людей терпеливо мокнут под дождем, и никто даже не вытянет шею, чтобы посмотреть, куда же это, в конце концов, запропастился автобус. В дни распродаж в универмаге «Харродз» очередь перед его открытием опоясывает, весь квартал и змеится по соседним переулкам.
Очередь, на взгляд англичанина, как бы приподнимает человека в его собственных глазах. Это повод продемонстрировать свою гражданственность. Ведь очередь наглядно олицетворяет собой идею о том, что соблюдение определенных правил дает человеку гарантию определенных прав. Англичанин с готовностью пропускает тех, кто пришел раньше него, будучи убежденным, что его подобным же образом пропустят те, кто пришел позже. Все, стало быть, следуют принципам честной игры. И можно представить себе, какое осуждение вызывает всякий, кто пытается нарушить этот священный и незыблемый ритуал!
На автострадах, ведущих из Лондона к аэропорту Хитроу и паромным переправам Фолкстона и Дувра, порой образуются длинные пробки. Бывает, что кому-то приходит в голову словчить – объехать по обочине бесконечную вереницу скопившихся впереди автомашин. И когда полицейский патруль в назидание поворачивает нетерпеливого обратно, английские водители многозначительно переглядываются: подобная машина чаще всего имеет иностранный номер.
Характерно, что во время войны и в первые послевоенные годы, когда в Великобритании существовала карточная система, в стране практически не получил распространения черный рынок, процветавший по другую сторону Ла-Манша. Люди жили на карточки. В одной состоятельной семье близ Ноттингема мне рассказали, как местный лавочник из чувства симпатии к постоянной и к тому же самой доходной покупательнице – жене адмирала и матери двух офицеров в действующем флоте – послал ей на рождество двойной рацион бекона, который был тут же возвращен обратно с гневным выговором.
Краеугольным камнем законопослушности англичан служит убеждение, что закон должен быть обязательным для всех и никакие исключения здесь недопустимы.
