Люциан Воляновский - Жара и лихорадка
Уязвленное национальное самолюбие переносилось в область эпидемиологии.
А меж тем холера и сегодня остается грозной болезнью.
О тех, из которых жизнь вытекает
На шумной, оживленной улице, недалеко от центра Манилы, в небольшом опрятном домике помещается 7-е отделение инфекционной больницы. Надписи предупреждают: «Осторожно! Эль-тор!» Каким образом это арабское название оказалось здесь, под голубым филиппинским небом? Зачем эти предупредительные надписи?
Эта история началась в 1905 году, когда в Египте в местечке «Эль-Тор», находясь в карантине, умерли паломники, направлявшиеся в Мекку. У больных не наблюдалось клинических симптомов какой-либо болезни, но в результате исследования трупов обнаружили вирус, который назвали «эль-тор». Десятки лет болезнь появлялась лишь на острове Сулавеси, который входит в состав Индонезии. В 1961 году «эль-тор» прямиком через Азию проникла в Иран… Годом позже специалисты из Всемирной организации здравоохранения объявили, что «эль-тор» — это «классическая» холера.
Во второй раз я являюсь свидетелем этой болезни. Впервые я наблюдал холеру в 1961 году, когда она свирепствовала в Гонконге[21]. Однако впечатления от этих двух встреч у меня разные. В Гонконге я ежедневно по нескольку часов проводил в госпиталях, на скорую руку организованных в школах или казармах. Врачи и сестры с красными от бессонницы глазами буквально падали с ног от усталости; из многих стран доставляли вакцину на самолетах: в те годы эпидемия была неожиданностью.
Седьмое отделение больницы — это образец порядка, опыта и вежливости; это любезные врачи, готовые всегда ответить на ваши вопросы. На островах Филиппинского архипелага «эль-тор» почти не угасает, пациентов всегда хватает, неожиданностей для врачей не существует. Правда, больные из глухих деревень редко попадают в больницу вовремя. А при этом заболевании только время может вырвать человека у смерти. Больные холерой — это люди, жизнь из которых буквально вытекает!
Острое кишечное заболевание приводит к обезвоживанию организма: больной теряет за сутки много литров жидкости. Симптомы болезни — общее тяжелое состояние, понос, рвота, тяжелое поражение почек.
Заболевший холерой нуждается в тишине и покое, его спасение, по словам врачей, во введении в организм различных лекарств. «Эль-тор» — болезнь очень заразная, больные тщательно изолируются, их постель и постельные принадлежности дезинфицируются, посещения категорически запрещаются, а друзья и родные получают информацию о состоянии больных только по телефону.
Мне кажется — не знаю, насколько я прав, — что персонал больницы, который каждый день сталкивается с тяжелыми проявлениями холеры, с течением времени становится как бы невосприимчивым и к страданиям, и к смерти. Нет, нет, это не равнодушие. Я скорее склонен допустить, что, если бы врач или сестра глубоко переживали каждую смерть, они бы очень скоро утратили душевное равновесие и выдержку, которые необходимы им в работе.
Взять хотя бы справки по телефону — это тоже дело непростое. Вот что мне говорит доктор Харли Вильямс:
— Хирургу легче сделать ампутацию конечности, чем убедить больного в необходимости операции. Тот, кто хоть однажды должен был сообщить матери о смерти ребенка или сказать юноше, что отныне ему следует учить алфавит Брейля[22]; тот, кто хоть раз объяснял девушке, что у нее навсегда останется обезображенным лицо; тот, кому пришлось установить, что недуг ребенка объясняется унаследованной им венерической болезнью, — словом, тот, на долю которого все это выпало и кто сумел с этим справиться, знает, что медицина кроме знаний требует большого запаса душевных сил.
Пустой наматрасник
Вспоминаю об этом разговоре потому, что визит й седьмое отделение можно было бы назвать посещением музея страданий, а врача в белом халате — гидом. Врачу, сопровождавшему меня, очень хотелось, чтобы приехавший издалека репортер собственными глазами увидел, какие страшные опустошения влечет за собой «эль-тор».
Мы не спеша переходим из одной палаты в другую. Здесь врач обращает мое внимание на характерный хрип больного, там — просит внимательно посмотреть на матрасы, из которых вынута середина, чтобы беспрестанно сочащиеся выделения («до 40 литров в сутки», — говорит мне врач) сразу же попадали в специальные стоки. А в этой палате лежат уже отмучившиеся: черты лица заострились, глазное яблоко запало, а сморщенная и высохшая кожа на руках напоминает характерные для этой болезни «руки прачки».
— Вы успели записать? — обращается ко мне врач. — Так, идемте дальше. Сестра, принесите градусник!.. У этого больного — прошу обратить внимание — сильно понижена температура. Это нехорошо, очень нехорошо, но этого надо было ожидать, потому что его привезли к нам в безнадежном состоянии. «Эль-тор» — болезнь неграмотных людей. Что я под этим подразумеваю?.. Может, то, что вам сейчас будет сказано и покажется упрощением проблемы, но «эль-тор» выискивает свои жертвы среди людей, чьи представления о гигиене весьма слабы, до которых не доходят плакаты и другие наглядные пособия санитарных властей. Роль мух в перенесении болезни, на мой взгляд, несколько преувеличена, а важно знать, что надо кипятить воду не только для питья, но и просто для полоскания рта. Вы бывали в домах бедняков и поэтому знаете, что все эти добрые советы так и остаются на бумаге: те, кому грозит «эль-тор», сами прочитать эти советы не могут.
Итак, мы переходим из палаты в палату, останавливаемся около больных, разговариваем… Неожиданно появляется мальчишка — продавец газет. Он без всякого разрешения пришел сюда с улицы и тоже переходит из одной палаты в другую, от постели к постели. На нем, естественно, нет никакой защитной одежды, а только пропотевшие лохмотья. Он продает газеты больным, которые могут еще читать.
Потными руками больные достают из-под подушек мелочь… Спустя четверть часа я выглядываю в окно и вижу, как мальчишка продает газеты на улице, снует между машинами, когда те останавливаются перед светофором. Он считает деньги и аккуратно дает сдачу той же мелочью, которую заработал у больных. Те, кто купил газету, без сомнения, узнали много интересного, но вдобавок, может быть, и приобрели «эль-тор», притаившуюся на медяках.
— Я не врач и, должно быть, рассуждаю наивно, — говорю я врачу, — но поскольку вы говорили о строгой изоляции, о дезинфекции постельных принадлежностей и запрещении родственникам навещать больных, то этот мальчишка как-то выпадает из этой картины…
