Жюль Верн - Пять недель на воздушном шаре
– Смотри же, в случае чего разбуди меня, – наказал ему Фергюссон. – Главное, не спускай глаз с барометра – это ведь наш компас.
Ночь была холодная. Разница между дневной и ночной температурой доходила до 27ш.
С наступлением темноты начался ночной концерт зверей; голод и жажда гнали их из берлог. Слышалось сопрано лягушек, которому вторило завывание шакалов; внушительные басы львов дополняли этот живой оркестр.
Утром, принимая вахту от Джо, доктор Фергюссон посмотрел на компас и увидел, что направление ветра изменилось. За последние два часа «Викторию» отнесло приблизительно миль на тридцать к северо-востоку. Сейчас она неслась над каменистой страной Мабунгуру, усеянной как бы отполированными глыбами сиенита и закругленными утесами. Земля здесь вся ощетинилась конусообразными скалами, походившими на гробницы друидов. Множество скелетов буйволов и слонов белело там и сям. Деревьев было мало, за исключением восточной стороны, где поселения едва проглядывали среди дремучих лесов.
Около семи часов утра показалась большая, до двух миль в окружности, скала, напоминавшая огромную черепаху.
– Мы на верном пути, – объявил Фергюссон. – Вон Жигуэла-Мкоа. Мы сделаем там остановку на несколько минут. Я хочу возобновить запас воды для горелки. Попробуем где-нибудь зацепиться.
– Что-то здесь мало деревьев, – заметил охотник.
– Все-таки попробуем. Джо, брось-ка якоря, – приказал доктор.
Понемногу теряя подъемную силу, шар снизился. Якоря болтались; лапа одного из них застряла в расщелине скалы, и «Виктория» остановилась.
Ошибочно было бы думать, что доктор во время остановки мог совсем тушить свою горелку. Условия равновесия шара были высчитаны по уровню моря; местность же все время поднималась, и, находясь на высоте от шестисот до семисот футов, шар стремился бы опуститься ниже; следовательно, надо было постоянно поддерживать его, несколько подогревая газ. Только в том случае, если бы доктор, при полном отсутствии ветра, давал корзине стоять на земле, шар, освобожденный от значительной части своей нагрузки, мог бы держаться в воздухе без помощи горелки.
Судя по карте, у западного склона Жигуэ-ла-Мкоа были обширные болота. И вот Джо отправился туда один, с бочонком вместимостью до десяти галлонов. Он без труда нашел воду около небольшого покинутого селения, запасся ею и вернулся, не проходив и трех четвертей часа. Дорогой он не заметил ничего особенного, кроме громадных ловушек для слонов, причем едва сам не попал в одну из них, где лежал полуизглоданный остов слона.
Из своей экскурсии Джо принес плоды вроде кизила, – их на его глазах с наслаждением уписывали обезьяны. Доктор признал в них плоды мбенбу – дерева, очень распространенного по западному склону Жигуэ-ла-Мкоа. Фергюссон с большим нетерпением ожидал возвращения Джо, ведь даже непродолжительная остановка в этой негостеприимной стране внушала ему опасения.
Вода была погружена без всяких затруднений, так как корзина была почти у земли. Джо отцепил якорь и в один миг очутился подле доктора. Фергюссон сейчас же усилил огонь в горелке, и «Виктория» снова понеслась по своему воздушному пути.
Аэронавты теперь находились милях в ста от Казеха – важного пункта Центральной Африки, куда благодаря юго-восточному течению они надеялись долететь в этот же день. Неслись они со скоростью четырнадцати миль в час. Управлять шаром было трудновато. Нельзя было подняться высоко, не расширяя значительно газа, ибо местность, над которой они летели, была в среднем на высоте трех тысяч футов над уровнем моря. Вообще же Фергюссон предпочитал неочень расширять газ. Он ловко обходил изгибы довольно крутых склонов гор и совсем низко пролетел над селениями Тембо и Тура-Вэльс. Последние из этих двух селений находится уже и Уньямвези – чудесном крае, где растения достигают огромных размеров, в особенности кактусы.
Около двух часов дня, при великолепной погоде, под палящими лучами солнца, вызвавшими полнейшую тишину в воздухе, «Виктория» уже парила над Казехом, находящимся в трехстах пятидесяти милях от побережья.
– Мы вылетели из Занзибара в девять часов утра, – проговорил доктор Фергюссон, просматривая свои записи, – и вот за два дня, считая все наши отклонения, мы прошли около пятисот географических миль. А капитанам Бёртону и Спику на прохождение этого самого пути понадобилось целых четыре с половиной месяца;
Глава пятнадцатая
Казех. – Шумный базар. – Появление «Виктории». – Ванганги-колдуны. – Сыновья Луны. – Посещение доктором Фергюссоном больного султана. – Население. – «Тембе» – дворец султана. – Его жены. – Султан– пьяница. – Обоготворение Джо. – Как танцуют на Луне. – Настроение изменилось. – Две луны на небосклоне. – Непрочность божественного величия.
Казех, являясь важным пунктом Центральной Африки, в сущности не представляет собой города. Надо сказать, что в этом крае вообще городов и не существует. Казех раскинут в шести обширных ложбинах. Здесь разбросаны хижины и шалаши невольников, окруженные двориками и хорошо возделанными садами. Тут великолепно растут лук, картофель, кабачки, тыквы и превкусные шампиньоны. Область Уньямвези, лучшая часть Лунной страны, – так сказать, великолепный плодородный парк Африки. В центре области находится округ Уньяньебэ, чудесная местность, где беспечно живут несколько чисто арабских семейств – омани.
Эти люди с давних пор ведут торговлю в центре Африки и в Аравии. Торгуют они камедью, слоновой костью, набивными бумажными тканями и невольниками. Караваны их не перестают тянуться по всем экваториальным странам; доходят они и до побережья, доставляя оттуда предметы роскоши для своих разбогатевших хозяев-купцов, Окруженные своими женами и слугами, богачи-омани ведут жизнь самую бездеятельную, так сказать «горизонтальную», – лежат, болтают, курят или спят.
Вокруг этих цветущих ложбин разбросаны многочисленные хижины туземцев, раскинулись огромные площади для базаров, зеленеют поля конопли и дурмана, растут великолепные деревья, дающие прохладную тень. Это и есть Казех. Здесь главное место встреч караванов: одни привозят сюда с юга невольников и слоновую кость, другие доставляют с запада племенам, живущим вокруг Великих озер, хлопок и мелкие изделия из стекла.
Потому-то на здешних базарах – речная суматоха и невообразимый шум. Крики носклыциков-метисов, бой барабанов, звук труб, ржание мулов, рев ослов, пение женщин, писк детей, удары трости жемадара (начальника каравана), словно отбивающие такт в этой «пасторальной симфонии», – все сливается в единый непрекращающийся гул.
