Генри Харт - Морской путь в Индию
Но история сохранила еще одну — последнюю и самую трагическую — главу из жизни Бартоломеу Диаша. Вместе со своим братом Диогу он плыл в марте 1500 года из Португалии в Индию во флотилии Педру Алвариша Кабрала и принял участие в открытии Бразилии. Взяв курс в начале мая от берегов Южной Америки на Африку, флотилия Кабрала, состоявшая из тринадцати кораблей, попала примерно 24 марта в чрезвычайно сильный шторм.
Внезапно в воздухе появилось черное облако, называемое гвинейскими моряками bulção[113], и ветер совершенно стих, как будто бы черное облако целиком втянуло его в себя чтобы извергнуть его с еще большим бешенством. Затем в одно мгновение налетел ураган, разразившийся с такой яростью, что не дал [команде] времени спустить паруса и потопил четыре [корабля], капитанами которых были Айриш Гомиш да Силва, Симон ди Пина, Вашку ди Тайди и Бартоломеу Диаш Последний, пережив на море столько опасностей при многих своих открытиях, в особенности при открытии мыса Доброй Надежды, нашел свой конец от этой ярости ветра, так же как и другие, погибшие в пучине великого моря-океана. Тела человеческие стали пищей рыб тех вод, первой такой пищей, ибо, как мы можем утверждать, эти люди были первыми мореходами в этих неведомых водах.
Так, почти у того падрана, с которым он горестно прощался двенадцать лет назад, трагически погиб Бартоломеу Диаш ди Новаиш, португальский фидалгу, верный слуга своего короля, тщетно пытаясь во второй раз достичь желанной Индии, открытию которой он столь много способствовал, но увидеть которую ему было не суждено.
Краткое замечание Галвана[114] (его книга была издана посмертно в 1563 году), быть может, лучше всего годится для того, чтобы им закончить рассказ об отважном Диаше, который до путешествия Васко да Гамы дальше, чем кто-либо другой, проник в неведомые африканские моря в поисках богатств Востока «Можно сказать, что он видел землю Индии, но, как Моисей в обетованную землю, не вошел в нее»[115].
ГЛАВА ПЯТАЯ.
МИССИЯ ПЕРУ ДИ КОВИЛЬЯНА
Король Жуан отправил вестовых
И в первый раз они там увидали
Людей, пришедших с Инда, из Кермана[116] —
Диковинные нравы наблюдали,
Дивились речи странной и гортанной,
Но этот трудный путь в чужие дали
Стал безвозвратно роковым нежданно
Там вечный обрели они покой
И не вернутся больше в край родной
Камоэнс, «Лузиады», IV, 65Прошло двадцать семь лет после смерти принца Генриха, но начатое им дело не стояло на месте, математика и мореходная наука, под влиянием данного им толчка, продолжали развиваться. Португальцы медленно, но упорно исследовали западное побережье Африки все дальше и дальше к югу. Изготовлялись новые усовершенствованные морские карты, собирались более точные сведения о ветрах и океанских течениях, улучшались навигационные приборы, таблицы и альманахи
Племянник Генриха король Аффонсу V тоже умер, и на трон Португалии взошел его сын дон Жуан II — «Совершенный государь» Судьбами своего народа он распоряжался мудро, терпеливо, проницательно, он твердо решил развивать планы своего двоюродного деда Генриха. У него было упорство и настойчивость в преодолении препятствий, какими отличался его английский прапрадед Джон Гонт, и живое воображение, унаследованное от португальских предков. Стремясь полностью осуществить мечты и планы принца Генриха, он преследовал сразу несколько целей сломить монополию венецианцев и генуэзцев на торговлю с мусульманами, способствовать развитию внешней торговли своего королевства, продолжить обращение «язычников» и противодействовать росту политического влияния ислама и турок.
Для борьбы с мусульманами он решил добраться до полулегендарного священника Иоанна, христианского государя, чье государство, как говорили, находилось где-то в Восточной Африке, и заключить с ним союз. О местоположении государства имелось весьма туманное представление, менявшееся в зависимости от каждого нового сообщения и слуха.
Любопытное описание короля Жуана и его двора в тот период дошло до нас в рукописи, содержащей наблюдения некоего Николая, хвастливого поляка из Попелау[117], приехавшего в Португалию в июле 1484 года. Он посетил португальского короля в Сетубале[118], где находился тогда двор, и писал о Жуане и его окружении следующее:
Король среднего роста, немного выше, чем я. Без всякого сомнения, он самый мудрый и добродетельный человек во всем государстве. Ему около двадцати девяти лет. При нем находится наследник, девяти лет, с лицом английского склада, за столом он всегда сидит рядом с королем. За обедом король ест всего-навсего четыре или пять блюд, пьет только чистую воду, без сахара и пряностей. Сын его пьет вино с водой и ест те же блюда, что и отец, но приготовленные специально для него. За столом прислуживают обычно десять слуг, которые задевают короля своими руками и животами — вульгарная манера, неизвестно почему терпимая королем. У ног короля сидят шесть или восемь пажей, и еще по одному сбоку, — они отгоняют от него мух шелковыми веерами.
Есть здесь португальцы, отличающиеся тонкостью обращения, но я не встречал ни одного, кто бы мог в этом отношении состязаться со мною. Вообще и знать, и горожане, и крестьяне в этой стране похожи на жителей Галиции (Galicia), то есть грубы, бедны, неуклюжи в манерах и невежественны, хотя и претендуют на образованность. Они напоминают англичан, которые считают, что нет общества, равного им Португальцы проявляют больше верности друг к другу, а также к своему королю, чем англичане. Они не так жестоки и бесчувственны, как англичане. Они более воздержанны в еде и питье. Тем не менее они безобразны, смуглы и черны, почти как негры. Они носят черные и просторные капюшоны, как у августинцев.[119] Что касается женщин, то красивых мало, почти все походят на мужчин, хотя в общем у них красивые черные глаза. В любви они страстны, как и англичанки, когда удается завоевать их доверие. В волосах они не носят чрезмерных украшений, на шее у них шерстяные шарфы или шелковые платки. Они позволяют без помехи смотреть на свои лица и открывают также значительную часть груди, для чего их рубашки и платья с довольно низким вырезом. Они [женщины] большей частью очень чувственны, непостоянны, как мужчины, похотливы и жадны на деньги и они отнюдь не столь благородны, как женщины Франции и Ломбардии. Чтобы удовлетворить свои желания, они ни перед чем не остановятся. Кроме того, и мужья и жены имеют любовниц и любовников, и было бы заблуждением путешествовать среди них с целью усвоить хорошие манеры или добродетель.
