Лариса Васильева - Альбион и тайна времени
Я не люблю Тауэр, веду туда московских друзей, лишь когда они с ним, как с ножом к горлу, пристанут. После него в душе темно и мрачно. Во мрачном состоянии есть свои чудеса, но этот мрак особый, безнадежный, бессмысленный. Никакого урока из казней и пыток не извлечено — пустой предмет досужего любопытства. Земля полна тюрьмами и пытками, мир человеческий трагичен и несовершенен сегодня. А те счастливые, проползающие сквозь Тауэр по собственной воле, стекаются сюда, порой мне кажется, для острого ощущения и последующего успокоения: выйдут из темных казематов, содрогаясь, на солнечный простор площади, вздохнут глубоко и порадуются: «А я-то жив и счастлив! Как хорошо!»
Чего бы хотелось мне, так это прийти в Тауэр ночью, когда там пусто и, как говорят, призраки казненных блуждают повсюду.
Англичане очень серьезно относятся к своим призракам, я даже бы сказала — любят их — во всяком случае всех регистрируют, классифицируют, распределяют.
Среди заслуженных привидений Тауэра славится «белое видение», призрак несчастной леди Джэйн Грей, невестки одного знатного интригана, который, воспользовавшись некоторым общественным замешательством после смерти Генрика VIII, возвел ее на английский престол, используя ее знатное происхождение. Однако, по законам о престолонаследии, оно не являлось основанием, для воцарения. Всего девять дней Джейн Грей была королевой. В Тауэре ей отрубили голову. Но «белое видение» с 12 февраля 1554 года в день казни появлялось ежегодно. Его факт регистрировался. По непонятным и никем не объясненным причинам призрак недавно исчез. Последнее его появление было отмечено в анналах Тауэра в 1957 году.
Один из популярных призраков Тауэра — герцог Монмаус, незаконный сын Карла П. В конце семнадцатого века он поднял мятеж в графстве Сомерсет, надеясь захватить престол у Якова II.
Его восстание было потоплено в крови, а сам он казнен в этих стенах. Герцог, по донесениям, появляется в качестве привидения и по сей день. Ведет себя прилично.
Некоторые, особо отмеченные, привидения раздваиваются. Так, Анна Болейн, казненная в Тауэре жена Генриха VIII, женщина, из-за которой произошло отделение английской церкви от Рима, появляется и в Тауэре, и на востоке Англии в «Бликлинг-холле», где родилась, и в замке «Хивер», где Анна и Генрих впервые встретились. Анна — одно из самых занятных привидений Тауэра — по свидетельствам охранников, выкидывает коленца. Так, в 1933 году Анна-дух бродила по Тауэру и невежливо не откликалась на пароль часовых. В самом деле — безобразие: сверхъестественная сила не может не знать такой простой вещи, как пароль охраны, значит, Анна-дух подчеркнуто не хотела общаться с живыми. Часовой, погнавшийся за призраком, пытался проткнуть его штыком. Штык прошел сквозь тело духа и не причинил ему, естественно, никакого вреда. Но все же дух обиделся и погнался за часовым, который, спасаясь выскочил на улицу за ограду. Только тогда, привидение отстало.
Но, пожалуй, самое беспокойное — это привидение графини Солсбери, казненной в шестнадцатом веке за попытку возвести на престол своего сына. В отличие от других знатных претендентов и интриганов, осаждающих в течение веков английский трон, эта старая леди не пожелала принять смерть на коленях. Она бегала вокруг эшафота с криками, а палач гонялся за ней и, улучив секунду, отсек ей голову.
Даже самый спокойный аттракцион зловещего Тауэра, самый привлекательный — коллекция драгоценностей — озарен совсем не спокойным светом. История каждой короны — история крови и подлости, обмана и предательства.
Как и в каждом музее, в коллекции драгоценностей есть свой «гвоздь» — корона с центральным бриллиантом Кох-и-Нур. Это — «Гора света», самый большой бриллиант мира. Он принадлежал индийской королеве, для которой был построен Тадж-Махал.
Скорей из тюрьмы, к солнцу, к миру, к людям! Я выхожу на площадь перед замком и вижу невдалеке толпу. Она окружает троих: один, завернутый с головой в мешок и обвязанный цепью, лежит на земле. Другой; невысокий человек с глазами алкоголика, стоит в стороне, а вниманием толпы владеет толстый коротышка с курчавой головой, пастью Гаргантюа и одутловатыми щеками:
— Посмотрите на цепи, которыми обвязан мой друг Педро! Он сейчас освободится от них и выйдет из мешка. Но вы думаете, он может освободиться от тех цепей, которыми его обвязала жизнь? Люди, оглядитесь! Разве вы не в плену цепей? Разве вы все не связаны? Я говорю ведь не только о бедности. На богатых тоже цепи, только они хоть могут есть и пить как люди. Вон в Тауэре вельможи в цепях сидели. За интриги. А простые люди за что цепи носят? Педро, ты там еще жив?
Мешок слабо откликается.
— Сейчас Педро покажет, как надо освобождаться от цепей. Вот как много народу пришло на наше представление. Я никогда не видел столько интеллигентных лиц. Это вселяет в меня надежду: уважающие себя люди не побрезгуют опустить в мешочек немного презренного металла. Прошу вас, не стесняйтесь. И не смущайтесь, если мешочка не хватит — у меня их много. Пустых. И не пугайтесь меня. Я грязный. Но это лишь снаружи. Я чище многих грязных изнутри.
Он обходит толпу с мешочком: Кто-то бросает в него мелочь. Кто-то долго шарит по карманам, вроде бы ищет, а на самом деле выжидает, когда его минует просящий. Кто-то просто отворачивается.
— Ай, ай, ай, как вам не стыдно воротить нос, а еще в очках (Честное слово, точь-в-точь, как у нас, когда стыдят: «А еще в шляпе»).
Собрав подаянье, коротконогий уродец велит Педро освобождаться. Мешок начинает кататься по земле, извиваться, цепи гремят, мешок колотится, люди смотрят молча. Минуты через три, какими-то необъяснимыми движениями, человек в мешке сбрасывает цепи и встает. Он бледен, лицо его худо и нервно. Похож на испанца. Быстро набросив на голые плечи пиджак и кокетливо завязав грязную тряпку на голой груди, он отходит в сторону.
Он поднимает с земли цепь, предлагая толпе смотреть, как он будет ее заглатывать. Огромная трехметровая грязная цепь исчезает в зеве бедняги, и вот лишь конец ее у него в руке. Он просит полюбоваться звуками грохочущей в его животе цепи. После представления, красный, травмированный, дрожащий, он обходит толпу, а она уже наполовину разбежалась. Вся его голая спина в кровоподтеках и ссадинах. Это от аттракциона, который он показывает после «цепеглотания»: ложится на доску, утыканную гвоздями, и лежит, напевая.
Сегодня он не будет лежать на гвоздях: они работали с утра, устали, через десять минут открывается их паб «Роза и корона», и все трое пойдут пить. «Роза и корона» — грязная забегаловка, но уличные артисты не изменяют ни своему ремеслу, ни своим привычкам.
