Андрей Кочетов - Золотой топор Вритры: (Путешествие по Таиланду)
Монахи бывают постоянными и временными. Ни один мужчина не считается «полноценным» и не может, к примеру, вступить в брак, если он не побывал в монастыре. Минимальный срок ухода от мирской жизни с годами постепенно сокращался и достиг семи дней.
Все монахи обязаны соблюдать предписания Винаяпитаки (корзины устава), или двести пятьдесят три правила поведения, из которых главными являются следующие: не убивать, не красть, не лгать, не употреблять спиртного, не сближаться с женщинами, не слушать музыку, не спать на кровати, возвышающейся над полом более чем на тридцать два дюйма, питаться только подаянием, не дотрагиваться до денег, золота и серебра… Не касаться денег! А между тем Таиланд — единственная буддийская страна, где монахи, несмотря на религиозный запрет, официально получают… заработную плату. Не все, конечно, а лишь те, кто имеет высокий ранг. Оклад установлен для духовных сановников, внесенных в списки церковной администрации, а также для монахов в ранге пра бидхитхам, читающих сутры и мантры в королевских монастырях во время официальных церемоний.
Распорядок дня священнослужителей более или менее одинаков. Встают монахи очень рано, с восходом солнца, под дробь барабанов или под звон колокола, моют кельи, прибирают внутренние дворы, чистят зубы и умываются, фильтруют питьевую воду через марлю, чтобы не нарушить одну из обязательных заповедей, по которой нельзя умерщвлять даже едва заметные глазу «божьи создания» Затем они облачаются в свои традиционные одежды: сабонг — нечто вроде юбки, чивару — нижнюю тогу, сангхати — верхнюю тогу, произносят молитвы и отправляются за подаянием. По возвращении в кельи монахи завтракают. Перед полуднем они едят второй раз, после чего до следующего утра им разрешается только утолять жажду. Большую часть времени они проводят за пением сутр, изучением текстов «Трипитаки», истории жизни Будды, а также монастырского устава.
Несмотря на суровый режим, нельзя сказать, чтобы монахи были полностью изолированы от общественной жизни. Буддизм в Таиланде представляет собой значительную политическую силу, и влияние служителей культа на массы, в первую очередь на крестьянство, огромно. Однако само монашество далеко не однородно. Военные диктаторы, долгие годы сменявшие друг друга на посту премьер-министра, неоднократно использовали высоких духовных сановников в корыстных целях. Не без активной поддержки реакционной части сангхи, например, утвердилось в стране в свое время влияние американского империализма, под давлением которого Бангкок принял участие в агрессии США во Вьетнаме. Государственные перевороты, которыми так богата история Таиланда, редко обходились без пособничества монахов.
Нынешнее правительство, сегодняшние руководители сангхи прилагают немалые старания к тому, чтобы еще больше усилить влияние религии. Разрабатываются новые и дополняются существующие программы деятельности общины, нацеленные на более широкое вовлечение сангхи в различные сферы общественной жизни. Поощряется изучение монахами проблем организации системы здравоохранения, их знакомство с техническими достижениями в сельском хозяйстве и промышленности, мерами, направленными на социальное благоустройство. В буддийских университетах Махамакут и Маха Чулалонгкорн готовят церковные кадры, способные участвовать в процессе социально-экономического развития страны.
То, какую значительную силу представляет собой сангха, по численности превосходящая как промышленный пролетариат, так и интеллигенцию, военнослужащих, осознают также лидеры действующих в Таиланде демократических организаций. Они отдают себе отчет в том, что необходимо всеми средствами не допустить использования реакцией авторитета монашеской общины, а, напротив, надо поставить ее себе на службу. Опыт патриотов Южного Вьетнама, Кампучии, Лаоса в свое время показал, что такая задача вполне выполнима.
И все же в целом общая оценка роли буддизма сомнений не вызывает. Как всякая религия, он призывает к иллюзорному самоутешению. Проповедуя, например, любовь и милосердие ко всем живым существам, его правила предписывают никого «не обижать»; не только себя, но и других незащищать от насилия; не наказывать за преступления; терпеливо и безразлично относиться к классовому угнетению. Таким образом, догмы буддизма, несомненно способствовавшего распространению элементов культуры и образованности, с самого своего зарождения отвлекали людей от борьбы за социальную справедливость, за лучшую долю, за свои права.
Наряду с буддизмом — государственной религией, которую исповедуют более девяноста процентов населения и неофициальным главой которой считается король, в Таиланде распространены ислам, конфуцианство, индуизм, сикхизм, брахманизм, христианство.
Подъезжая к Аюттхае, мы заметили монаха, который нес не традиционную котомку для подаяния, а… судки. Зачем, дескать, смешивать в сумке разную еду, когда изобретена такая удобная посуда. Находчивый служитель культа вначале рассматривал, что ему дают люди, а уж потом приоткрывал крышку нужной кастрюльки.
Итак, через Аюттхаю, город, который часто называют «Римом Юго-Восточной Азии», через Сарабури, где автомагистраль раздваивается на северо-восточную и северозападную ветви, через Сукхотаи, первую столицу Сиама, мы рассчитывали в конечном счете добраться до Чиангмая, а если повезет, то подняться повыше в горы, в которых вдали от цивилизации встречаются селения отдельных этнических групп, принадлежащих как к народам тай, так и к тибето-бирманским народам. Их уклад жизни во многом сохраняет черты родоплеменного строя. Словом, мы едем туда, где рождалась история Сиама, едем в его далекое, седое прошлое, окутанное романтическим флером легенд. И не только в прошлое. Нам конечно же предстоит встреча с настоящим, с сегодняшним днем этого края — противоречивого края цветущих роз и «белой смерти».
Но не будем загадывать наперед. Тем более что мы только-только вырвались из бангкокского смога и покрыли расстояние всего в каких-нибудь тридцать-сорок километров. Выехали мы ни свет ни заря: жители богатых кварталов столицы еще досматривали сны, а обитатели предместий, крестьяне, мелкие торговцы уже приступили к своей каждодневной нелегкой работе.
То тут то там в лучах восходящего солнца сверкало блюдце водоема, сплошь покрытое пушистым ковром белых, темно-красных и бледно-розовых лотосов. Это древнейшее растение, дожившее до наших дней с доледникового периода, у буддистов считается священным. Встречается оно повсюду: в илистых заводях рек, во временно образующихся болотах, в клонгах. А если учесть, что протяженность клонгов превышает в Таиланде три миллиона километров, то обилие лотосов трудно себе даже представить. Мелькают расставленные по обочинам красочные рекламные щиты, сливаясь в сплошную многоцветную полосу. Покачиваются пальмы — банановые, кокосовые, арековые, а также саговые, из сердцевины которых извлекают крахмал, идущий на изготовление крупы саго. В неглубоких рыжих каналах, неподвижно стоя в воде, подремывают буйволы. Мимо проплывают деревеньки, точнее, отдельно расположенные вдоль каналов крестьянские соломенные хижины. Возле каждой — погруженная в клонг ковшеобразная металлическая сетка на длинной жерди, в шутку называемая здесь «домашним экскаватором». К вечеру семья соберется посмотреть на улов. Повезет — на столе появятся жареная рыба, креветки: будет праздник. Если сетка окажется пустой, что случается нередко, придется довольствоваться приготовленным на пару рисом. За домиками до самого горизонта простираются поля, словно переплетенные земляными насыпями, устроенными для поддержания нужного уровня воды. Молодые побеги дружно тянутся к небу, воздух пропитан сладковатым ароматом созревающего риса. В его нежной зелени можно иногда заметить розово-лиловые цветы. Это водяной гиацинт, своеобразие которого состоит в том, что распускается он всего лишь на несколько часов. Свои излюбленные места заняли на обочинах продавцы арбузов: полосатые ядра — наподобие пушечных — сложены во внушительные пирамиды.
