Уилл Рэндалл - Океания. Остров бездельников
Наконец прибыла полиция, и виновного приговорили к двадцатилетнему заключению в тюрьме. Вполне понятно, в деревню он больше не вернулся.
Однако подобные события были редким исключением, и казалось, нормальное течение жизни продолжится до бесконечности. Однако в 1978 году Соломоновы острова вслед за большинством других бывших колоний и протекторатов обрели независимость. Капитан был не из тех, кто умел подчиняться чужим распоряжениям, а потому после длительных пререканий с новым правительством он решил, что ему пора уезжать.
И хотя он единолично управлял плантацией, обладая полноправной властью, решение покинуть острова далось ему нелегко. Чувствуя себя не в силах попрощаться со своим «народом», он встал на рассвете первого апреля 1981 года, приказал лодочнику довезти его до судна и уплыл, не позволяя себе оглянуться назад.
Лута долго и задумчиво смотрит на залив, словно провожая Капитана, и, следя за его взглядом, я внезапно понимаю, что в то же самое время Маргарет Тэтчер пробиралась в Великобритании к власти, «Секс Пистолз» только-только прекратили донимать моих родителей, а сам я, балуясь первыми сигаретами, гадал, сломается ли у меня когда-нибудь голос или же нет. (Мне повезло, и он сломался.)
— Да, каждый день нам приходилось выполнять свои обязанности, но это было счастливое время.
— Но что именно произошло, Лута? Почему плантация прекратила свое существование? Что случилось после отъезда Капитана? Неужто никто не смог перенять его дело?
— Плантацию выкупило правительство, но, когда Капитан уехал, вместо него так никто и не появился. И вот уже двадцать лет здесь ничего не происходит.
— Так, значит, вы вернулись к своей первозданной жизни, — весело констатирую я. (В Англии все поголовно стремились именно к этому.)
— Да, но теперь времена не те, что раньше. У людей появились другие потребности: керосин, бензин, масло… Да и церковь находится в плачевном состоянии. Иногда в засушливое время года в цистерне заканчивается вода, и нам приходится обходить остров на каноэ, чтобы почерпнуть ее из реки. Мы хотим кое-что усовершенствовать, однако это довольно трудно.
И действительно, хотя островитяне на первый взгляд вели идиллическую жизнь, внешний мир уже догадывался об их существовании. И сколь бы неприятной ни была для меня такая мысль, жители островов настойчиво хотели попробовать, каков же этот неизведанный материальный мир. И даже если они крайне неразумно расходовали свои деньги на всякую ерунду, таков был их выбор. Да и сколько денег у меня вылетело в трубу или было спущено на ветер (именно в этих двух направлениях).
Имперская навязчивая забота, несмотря на все ее недостатки, позволила создать определенные правовые и политические инфраструктуры, защищавшие островитян от внешней интервенции. Однако пришло время, когда западный мир должен был разомкнуть свои нежные объятия и, продолжая оказывать помощь, предоставить островитянам возможность самостоятельно решать свои проблемы; пусть даже найденные решения и окажутся, с точки зрения многоопытной цивилизации, нелепыми.
Позднее мне рассказали о вожде из соседней деревни, который на протяжении нескольких лет копил деньги, получаемые за продажу ракушек и резных сосудов, чтобы съездить в Хониару. Вернувшись, он привез с собой генератор, телевизор и видеоустановку с коллекцией кровавых фильмов, созданных, что характерно, в Америке и Японии. Он мгновенно превратился в самого известного человека на Рандуву, и перед его домом постоянно останавливались каноэ. Однако его слава длилась недолго. Генератор через несколько месяцев сломался, а видеокассеты во влажном тропическом климате покрылись густым зеленым налетом плесени. Когда генератор развалился окончательно, его разобрали на части и стали использовать их как якоря на каноэ. Телевизор превратили в столик, а видеопленку привязали к высоким шестам в саду, чтобы ее шорох отпугивал птиц.
Капитан, несомненно, пришел бы в ярость, узнай он об этом, но я не он и вовсе не собирался указывать окружающим, как следует жить. Однако и мне было ясно, что необходимо отремонтировать церковь и водопровод, расширить помещение школы, а возможно, и провести электричество для освещения тропической тьмы. Наконец я понял, что надо делать, причем незамедлительно.
— Попробуем организовать что-нибудь, приносящее доход. Надо попытаться. Только вот что было бы лучше всего?.. — осторожно спрашиваю я.
Но Лута лишь пожимает плечами. Мы молча направляемся обратно к Мендали, и я вдруг ощущаю весь груз ответственности, которую взвалил на свои плечи.
У школы стоит, вероятно наказанный, Стэнли, который тут же начинает махать нам рукой. Как выясняется, Смол Смол Том уже успел сбежать. Школа располагается между церковью и площадью, где много лет назад околдованный островитянин совершил свое чудовищное убийство; это низкое здание с отверстием в крыше для проветривания, обнесенное изгородью для предотвращения попыток побега. Доска, установленная на мольберте, служит одновременно местом для записей и способом установления порядка, для чего Этель стучит по ней указкой, которой никогда не пользуется для телесных наказаний.
Однако, несмотря на то, что Этель, как и мистер Томас до нее, одновременно преподает в двух классах, ее работу нельзя назвать неблагодарной. Старшие ученики сидят на песчаном полу спереди и переписывают цифры и буквы на свои дощечки кусочками мягких кораллов. Затем они зачитывают алфавит и таблицу умножения. Малыши тем временем резвятся сзади, бросая друг в друга и проходящих мимо грубо отесанные деревянные кубики. Не бывает и недели, чтобы кому-нибудь не раскроили скулу или не поставили красочный синяк. В одиннадцать занятия заканчиваются. Они завершаются общим исполнением жизнерадостной версии «Старого Макдональда» (ей островитян обучил какой-то проезжий менестрель), естественно, за исключением куплетов о коровах и овцах, которых никто здесь никогда не видел. А потом, как и повсюду в мире, ученики с криками свободы выбегают «за ворота» школы. В отсутствии парков, кондитерских, телевизоров, каруселей и электронных транквилизаторов, эти дети взлетают на деревья, сбрасывают с себя одежду и ныряют в теплые воды лагуны, где могут резвиться по нескольку часов.
Пока я наблюдаю за тем, как весело брызгается ребятня, из-под пальм, зевая, появляется Кисточка.
— А теперь идешь со мной рыбачить и ловить хорошую рыбу.
После этого безапелляционного заявления он отправляется за своей снастью, оставив меня любоваться его каноэ, выдолбленным из ствола дерева.
Каноэ, вырезавшиеся теслами вручную из цельных стволов, неизменно вызывали у меня благоговейный трепет. Лишь обладая высоким мастерством, можно было создать с помощью резака столь совершенную по своей форме и отделке лодку. В зависимости от размеров ствола такие каноэ вмещали от одного до сорока человек. Естественно, это не означало, что они не были шаткими и неустойчивыми, однако уже после первого выхода в море я перестал волноваться и начал испытывать к ним полное доверие. Почти не цеплялся за отполированные скошенные борта и лишь изредка тревожился, не опрокинемся ли мы. Поэтому предстоящая поездка меня совершенно не беспокоила.
