Наталья Притвиц - Саянский дневник
Перевал единодушно решили назвать Лунным.
День двадцать третий
3 сентября
Сашина коленка, кажется, проходит, он уже перестал хромать.
Идти сегодня легко и приятно — солнце затянулось облаками, прохладно, под ногами ровная поверхность перевальной возвышенности, поросшая мхом и негустой травой. По мху во всех направлениях проходят изюбровы тропы, а на сырых местах хорошо видны следы копыт. Мы двигаемся на невысокий перевал, с которого рассчитываем спуститься в долину Орзогая. На перевальной точке садимся. Вниз уходит веселая зеленая долина, сворачивающая влево. Над ней, немного правее, возвышается скальный массив с острыми вершинами — Орзогайская колючка. В том, что это она, теперь, нет никакого сомнения — отсюда все вершины и выступы совладают с фотографией Федорова.
Лешка полез по гребешку перевала выше, что-то кричит. Тут же выясняется, что где-то поблизости живет эхо.
Спрашиваем у него:
— Кто украл хомуты?
И оно отвечает:
— Ты!
— Есть ли в долине вода?
— Да!
И, наконец, на вопрос:
— Кто у нас в группе свинья?
— Я!
За такую самокритику было решено присвоить перевалу имя Эхо.
Пока мы вели разговоры с эхом, небо потемнело, заурчал гром. Сзади на нас надвигалась грозовая туча. А впереди, в долине, из тумана вдруг родилась радуга, сначала одна, потом другая. Они образовали нежную переливающуюся арку, опирающуюся на зеленые склоны. И мы спустились с перевала прямо под ее дрожащие своды, еще не зная, что ждет нас за этими радужными воротами.
Закапал дождь. Долина оказалась суровой и мрачной. На крутых склонах черная пихтовая тайга, к небу поднимаются сухие вершины и одинокие пихты. Идя по ней, мы вдруг обнаруживаем, что предполагаемый Орзогай сворачивает совсем не туда, куда ему полагается сворачивать по карте. Все три компаса в исправности, а, значит, мы просто пошли не по той долине. Надо бы взобраться на верх хребта и сориентироваться, но в такую погоду это бессмысленно.
Льет проливной дождь. Мы уже мокрые до нитки, под штормовками промокли ковбойки, и вода холодными струйками стекает по спине. Пора становиться на ночевку, но нет подходящего места. Наконец проходим таежку, за которой уже не видно леса — только высокотравье и ольховник. Приходится останавливаться.
Пока вскипает каша и чай, все успевают переодеться в сухое и забиваются под тент. Сушиться у костра нет никакого смысла: сверху так и льет. О выпечке хлеба тоже не может быть и речи.
Засыпаем под монотонный стук дождя по тенту. А кто-то еще сегодня говорил, что погода нас балует.
День двадцать четвертый
4 сентября
Просыпаемся от того, что палатка вздрагивает и хлюпает. Владик, точно подброшенный пружиной, выскакивает из мешка в одних носках и успевает схватить отвязавшегося оленя. Тот на прощанье прошелся по оттяжкам нашей палатки и тем самым сообщил о своем побеге.
«На улице» все та же серость. Сквозь туман видна только вершина противоположного хребта с редкой щеткой тощих черных пихт. Но скоро и ее закрывает белесая мгла. Дождь то усиливается, то проходит, и тогда по тенту только изредка стучат крупные капли, падающие с деревьев.
Мы проснулись и томимся неизвестностью. В таком тумане невозможно ориентироваться, а нам это необходимо.
Однако долго вылежать не удается. Первым вылезает Алик и разжигает костер, потому что «когда горит костер, веселее жить».
На предложение дежурных готовить завтрак завхоз ответил, что завтрака не будет. Это реакция на потерю ориентировки и внеочередную дневку. Есть сегодня будем днем и вечером. Побродив вокруг костра, залегаем обратно в палатку. Саша изучает книги Федорова, стремясь узнать, куда же мы попали, завхоз с Владиком затеяли игру — «морской бой», я, затиснутая между лежащими, тщетно пытаюсь писать дневник, то держа тетрадь на весу, то пользуясь спиной Владика, как пюпитром. Но эта спина ежеминутно содрогается от раскатов «морского боя»: Алик топит корабли противника один за другим. То и дело слышится:
— А-2. Мимо.
— И-6. Попал.
— Е-4. Потопил.
Точно мы не затеряны где-то в центре Саян, в таежных дебрях, а сидим на скучной лекции в аудитории 214.
Саша, наконец, выяснил, куда мы попали. На этот раз все приметы совпадают, и уже нет никаких сомнений. Мы находимся в долине Белой Валы, а сейчас сидим на Агульском хребте. Крутой склон напротив нас — это Кинзелюкский хребет, а проход в виде трубы ведет к Ванькину ключу и Сурунце.
Часа в три дождь усиливается, и в его струях начинают проскальзывать отдельные белые хлопья. Температура резко упала — уже всего 3°. Хлопья летят все чаще, и вот уже вместо дождя метель. Пихты напротив палатки видны, как сквозь белую сетку, а Кинзелюкский хребет скрылся за сплошной пеленой падающего снега.
Еще вчера утром мы видели лето, сочную зелень и яркое солнце. Днем перед нами в багрянце и золоте листвы под серым небом прошла осень, а сегодня над нами метет зимняя метель. Да, горы — это поистине страна контрастов. И мы, побывав здесь, увидели вдвое больше, чем обычные горожане, — ведь в Москве для нас еще раз будет золотая осень, еще раз будет первый снег.
Когда метель немного стихает, вылезаем из палатки и останавливаемся в немом восхищении. Тайга прекрасна в белоснежном уборе первого снега. На лапах пихт лежат пушистые шапки, снегом покрыт каждый лист на кустах, каждый стебель травы. На склоне Кинзелюкского хребта зелень деревьев точно припудрена, а гребень его ярко белеет на фоне темно-серого неба.
Наш олень в царственной неподвижности лежит на траве и тоже весь покрыт снегом. Он выглядит тут точно в сказке — весь белый, с отягощенными снегом рогами, среди фантастических белых зарослей, в которые метель превратила высокотравье. Фотографы не выдерживают и делают множество кадров.
После ужина, когда все в благодушном настроении собирались ложиться спать, прибежал встревоженный Алик с известием, что олень исчез. Снег шел все время, так что следов не видно.
Погоня вернулась ни с чем.
Настроение группы резко упало. Инструктор лег в палатку лицом вниз и так пролежал до возвращения ребят. Оставшись без идейного руководства, я во мраке пекла хлеб на затухающем костре. В результате получились лепешки из двух поджаренных корочек, между которыми было сырое тесто.
Решено завтра сходить на нашу прошлую ночевку, на бугре с ягелем. Если оленя там нет, то продолжать поиски бессмысленно. Да и вообще почти нет шансов найти его.
