Мария Павлович - Сезон дождей
Резкая трель телефона заставила его поморщиться.
— Алекс, — он сразу узнал Гарри, поскольку в этом городе знал только его. — Ну, слава богу. Я искал тебя полночи, успокоился, только когда портье сказал, что ты вернулся в номер. Спускайся в лобби, позавтракаем.
— Хорошо, дай мне пару минут.
— Хоть весь день, здесь никто никуда не спешит.
Александр взъерошил волосы, глядя на свое мятое отражение в зеркале. Он не сразу заметил, что девушка уже не спит, а внимательно наблюдает за ним из-под простыни.
— Привет, — сказал он по-английски, не очень надеясь на успех.
— Привет, — ответила она.
— Как тебя зовут?
— Нянь.
— Я — Алекс.
— Александр, — поправила она.
— Хорошая память, Нянь, — он помахал пальцами у своей головы.
Она мелодично рассмеялась, его жест рассмешил ее.
Он нагнулся и поднял с пола несколько купюр:
— Сколько я должен?
Она, задумавшись на секунду, показала три тонких изящных пальчика.
— Три, — повторил он. — Три доллара?
Она кивнула.
Александр подошел к кровати и протянул ей сто.
Она энергично замотала головой. Ее черные, как маслины, глаза смотрели на него испуганно.
— В чем дело? — он взял ее круглое лицо в ладони.
— Это очень много, — почти неслышно произнесла она. — Если хочешь, я буду с тобой еще. Неделя, месяц. Ты сказать сколько.
— А если я останусь здесь навсегда? — он улыбнулся.
— Я быть с тобой всегда. — Она порывисто наклонилась и поцеловала его руку.
— Хорошо, — он погладил ее блестящие волосы. — А где лотос?
Она широко распахнула глаза.
— Твой наряд, — попытался объяснить он. — Цветы в волосах.
Она недоуменно пожала плечами, кивнув в сторону кресла:
— Моя одежда.
Он подошел и взял в руки маленький кусок черного шелка на двух тонких бретельках. Ни единой золотой нити, никаких кораллов и лотосов.
* * *Завтрак был в самом разгаре. Гарри устроился за большим столом с газетой и чашкой кофе. Увидев Александра, он приподнялся со стула, широко улыбаясь.
— Пустая бутылка джина, два стакана, и никого. Алекс, как ты мог?
— Не спрашивай! Еле выжил.
— Но выжил! — радостно констатировал Гарри. — Камбоджа — страна для тебя! Я, с твоего разрешения, все уже заказал. Свежие круассаны, яйца пашот, джем и свежевыжатый апельсиновый сок, — сказал он, садясь на место.
— Спасибо, — Александр опустился на стул напротив него.
— Не хочешь взбодриться? — Гарри похлопал по карману светлых брюк. — Здесь еще полно чудесного порошка.
— Может, позже, — неопределенно ответил Александр. Он посмотрел на Гарри, собираясь сказать что-то еще. Но тот опередил его.
— Насчет проводника. Хотел предложить себя. Я могу организовать настоящее путешествие, увидишь всю Камбоджу.
— Отлично, — не сразу среагировал Александр.
— Что ты хочешь посмотреть?
— Все, что покажешь, и Ангкор… естественно.
— Тогда начнем с Сиемреапа, — воодушевился Гарри. — Ты надолго планируешь задержаться?
— Почему с Сиемреапа? — спросил Александр.
— Это самый цивилизованный город в Камбодже. Все приезжающие европейцы селятся там.
— А может, я приехал, чтобы убежать подальше от цивилизации.
Гарри приподнял солнцезащитные очки:
— То, от чего ты бежишь, есть везде.
Александр улыбнулся:
— Ты живешь в Сиемреапе?
— Большую часть времени.
— А чем занимаешься?
— Антиквариат, импорт дерева, драгоценные камни, каучук, табак, — перечислил Гарри с насмешливой интонацией. — Всем понемногу, — подытожил он. — Тебя что-нибудь интересует?
— Еще не знаю, — Александр задумчиво посмотрел на круассан на своей тарелке.
— Правильно, не стоит торопиться. Я лично перебрался сюда, чтобы больше никогда никуда не торопиться. Они пекут их сами, — он кивнул на круассан. — Здесь работает прекрасный пекарь-француз. Такой выпечки нет в самой Франции.
Нянь вошла в ресторан и неуверенно замерла в проеме двери, на ее ногах были безразмерные гостиничные тапки, в руках она сжимала стоптанные черные босоножки. Александр заметил ее и улыбнулся. Гарри проследил за его взглядом:
— Хороший вкус. Семь из десяти.
— Это семь? — Александр усмехнулся.
— Ты в Камбодже второй день, уверяю тебя, это хорошо, но это семь.
Александр подозвал официанта:
— Покормите леди и проводите ее в ваш магазинчик на первом этаже, покупки запишите на счет номера.
Нянь втянула голову в плечи, ожидая приговора. Официант что-то быстро сказал ей, и на лице девушки мгновенно зажглась счастливая детская улыбка.
На террасе начинало припекать солнце, гости перемещались в тень навесов и зонтов.
— Тепло, — Александр подставил лицо под ласковые лучи.
— Ты выбрал неудачное время для путешествия — начинается сезон дождей, — сообщил Гарри без тени сожаления в голосе.
— Я люблю дожди.
— Не такие, как здесь, — Гарри покачал головой. — Они смывают все — дороги, дома, мысли, воспоминания.
— Мне это подходит, — заметил Александр. — Может, поездим по буддийским храмам?
— Увлекаешься буддизмом? — заговорщически подмигнул Гарри.
— Ищу сам не знаю что.
— В этом мы похожи.
Глава 8
От влажности страницы дневника набухли. «За пределами времени и пространства, между небом и землей он танцует в пустоте под звуки космоса».
Александр в который раз перечитывал знакомые строчки. Что он ищет в Пномпене? Может, стоит поехать в Борей-Бокор, воспользоваться планом дома, проверить отмеченное место? Наверняка он найдет сейф, иначе зачем было прилагать схему. А что там? Причитающаяся доля наследства?
Бред! Он захлопнул тетрадь. Если бы все было так просто, тайник давно бы нашли. Зачем дед стал бы придумывать шифры, если бы не хотел утаить что-то от остальных. С другой стороны, его преследовали мании, мучила ревность, он мог сойти с ума. Но зачем тогда нужно было сочинять историю с наследством и писать об этом в Россию.
Может, лучше сразу ехать к Мари, вдруг она знает ответы. Может быть, внутри этих строк ничего нет.
Может, это клад, который Иван спрятал перед отъездом. Он выиграл в казино состояние, часть вложил в камни, часть мог оставить. Но почему он не сказал об этом ни одному человеку на свете, даже Перро? Или сказал? Скорее всего в какой-то момент он перестал доверять окружающим и не хотел, чтобы кто-то, кроме него, знал о том, что он спрятал и где. Возможно ли, чтобы тайник пережил Пол Пота, вьетнамцев и набеги местных вандалов? Борей-Бокор разрушен, там почти ничего не осталось.
