Антон Кротов - 200 дней на юг (2001)
Как потом выяснилось, за Фау располагались воинские части. И вот к нам на трассу вышел человек в военной форме. Мы решили перехватить инициативу и расспросить его о сущности Эфиопии и дороги туда. Военный оказался неожиданно умным и чётко объяснил нам всё (по-арабски).
Дорога в Эфиопию есть. Идёт так: Гедареф — Гуллабад — Метема — Азезо — Аддис. Люди Эфиопии хорошие. Если у вас есть паспорт, тогда вам в него поставят штамп.
Мы возрадовались. Вскоре подъехал огромнейший грузовик с пустым кузовом; вероятно, он направлялся за грузом в далёкий Порт-Судан (ибо навстречу, из Порт-Судана, шли такие же, но полные грузовики). В пустом кузове уже ехало человек двадцать пять, и нас взяли тоже. Хорошо!
Пейзаж показался мне необычен после всего, виденного мной в Судане доселе. По сторонам дороги шла не плоская равнина, а зелёные горы; почва была не песчаной, а травянистой; по сторонам дороги паслись стада коров, а местные женщины пытались продать проезжающим машинам пластмассовые канистры с молоком. Временами попадались хижины и целые деревеньки. Хижины были круглыми в плане, стены состояли из палок, диаметром были они метра три. Остроконечные их крыши были покрыты соломой. Наверное, в таких же хижинах живут люди по всему югу страны, где нам пока не случилось побывать.
А вот Гедареф оказался большим городом, и дома там были разные: и дома-хижины (у богатых они бывают даже с электричеством, вентилятором и телевизором), и дома-кубики. Но люди там мало напоминают арабов и нубийцев Севера, это уже люди настоящей Чёрной Африки. Пока ходили по базару и потребляли всякие вкусности, местный сок со льдом и т. п., пока бродили по городу, мимо нас проехала машина, в которой ехал наш Кактус! Белый человек здесь виден издалека; мы были единственными белыми в городе. Оказалось, что он уже приехал сюда, по обыкновению, раньше других и пустил корни на вписке в католической церкви. Туда решили направиться и мы, ибо до «стрелки» у нас оставалось ещё двое суток.
Католическая миссия в Гедарефе представляла собой многофункциональный дом, в котором жил чернокожий англоговорящий пастор (из Эритреи!), образованный и добродушный, и какие-то его люди; там были комнаты с книгами, душ, кухня и собственно церковь. Нас поселили в одну комнату, в которой были кровати, мухи, комары (надеюсь — не малярийные) и книжный шкаф. Священник объяснил, что по нынешним суданским законам строительство новых церквей в стране запрещено, но можно строить так называемые многоцелевые дома, такие, как этот.
Большая часть книг у пастора оказались на английском языке, и мы с интересом изучали сию библиотеку. "Братья Карамазовы", Ницше, "География Африки", "История философии", "3 религии Африки — ислам, христианство и анимизм", "Визит Папы Иоанна Павла II в Судан в 1993 году" (в двух экземплярах, каждый на двух языках, с цветными низкокачественными фото) и многие другие книги, названий коих я не запомнил. Гриша Кубатьян решил почитать Шекспира в оригинале, но, как и следовало ожидать, прочитал только несколько строк, но не понял и их.
Суданские друзья пастора, узнав, что в миссии гостюют иностранцы, решили устроить нам культурную программу. Вообще кормили нас в Гедарефе неравномерно: то закормят до упаду, а то на полдня забывают, а потом опять кормят. Как обычно, нас водили по всяким гостям, а потом повели в колледж, где суданцы изучали всякие науки.
Нас завели прямо в класс английского языка. Там сидело около двадцати взрослых людей. Учитель сказал примерно так:
— Вот мы учим сейчас английский язык, чтобы читать разные импортные книги, чтобы общаться с иностранцами, а вот нам повезло, сегодня в наш город приехали самые настоящие иностранцы, и давайте сделаем типа интервью, мы их о чём-нибудь спросим, а они нам ответят по-английски! Ну, кто хочет задать вопрос?
Над классом повисла мёртвая тишина. Все замолчали, уткнувшись в нас взорами, ибо не были готовы к столь быстрому претворению в жизнь своих скудных теоретических знаний. Наконец самый смелый мужчина собрался с духом, поднял руку, и, когда учитель дозволил ему говорить, спросил нас:
— What is you name? — Как вас зовут?
Все дружно посмеялись, и дальше беседа пошла более живо. Мы пообщались со штудирующими язык минут пять, периодически переходя на арабский, чем сильно повеселили студентов. После сего человек, приведший нас сюда, совсем проникся к нам уважением и решил позвать назавтра в гости, чтобы накормить некой особо вкусной едой, устраиваемой в Судане только для почётных гостей.
15 сентября, пятница в Гедарефе
В мусульманских странах пятница — выходной день, и мы сегодня никуда не ездили, а посвятили весь день городу Гедарефу. Утром мы навестили другой христианский храм — коптской православной церкви, — находящийся неподалёку. Там была тихая, малолюдная служба. Потом вернулись в нашу миссию, где священник накормил нас завтраком. На кухне всё было очень цивильно, и газ был, и стол, и стулья, и чашки, и всё по-европейски, а не по-судански.
После завтрака в миссии за нами зашёл наш вчерашний англоговорящий знакомый, который обещал нам сегодня сварить (руками своей жены) особо праздничное угощение. Мы с ним пошли на базар, сопроводили его в покупке нужных странных тестообразных ингредиентов (а вокруг, видя нас, удивлённые продавцы восклицали: хаваджи! хаваджи! иностранцы!). Потом мы пошли к нему в гости, в его соломенную хижину, снабжённую электрическим вентилятором (богато живёт!), потом обошли все окрестные хижины, угощаясь у его брата и его друзей, покуда его жена готовила суперпраздничную еду.
Среди всех суданских угощений первое место для меня занимает, конечно, фуль (фасолевая каша), хотя мы с удовольствием можем употреблять и рис, и мясо, и бульон, и даже странные сопли, которым даже русского названия не придумаешь. Но есть одна-единственная еда, которую ни я, ни Гриша, ни Кактус терпеть не можем. Это род безвкусного серого пудинга со странной подливой, насыщаться которым можно было разве что в блокадном Ленинграде, и называется это «кисра». Вот эта кисра и была, о ужас, той самой праздничной супер-едой, которую нам, наконец, приготовили!
Мы робко отнекивались, указывая на то, что уже позавтракали в церкви, а потом у брата хозяина и во всех прочих местах, но нам отвечали, что это произведение непревзойдённого кулинарного искусства непременно нам надо съесть. Я, стараясь думать о хорошем, мало-помалу пропихнул сквозь рот в пищевод и расположенный далее желудок несколько щепоток этой массы (едят, разумеется, руками); Гриша и Кактус сидели, не открывая рта, с видом пионеров-героев, у которых немцы хотят узнать военную тайну. В результате мы так и не истребили даже четверти предназначенного пудинга, и доедать его пришлось самим хозяевам.
