Владимир Чивилихин - Серебряные рельсы (сборник)
Кошурников прыгнул на плот, в который раз переместил груз, положил на плечи Алеше два самых тяжелых мешка и снова взялся за вагу. Плот неожиданно поддался, потом всплыл, будто оторвался от дна реки, и Кошурников с Костей кое-как его протолкали за камни. Силы у них иссякали. Еще полчаса в воде, и едва ли они бы снялись…
Изыскатели понимали, что пережили сейчас смертельную опасность, но не хотелось думать об этом, потому что было слишком холодно. Избегая смотреть друг на друга, они подбивали плот к берегу. Дрожащими, скрюченными пальцами Кошурников достал из-под рубашки резиновый мешочек с сухими спичками.
А снег все шел и шел, устилая землю. Зима. Но река была чистой – шуга еще на ней не появлялась, а Кошурников знал, что пока нет шуги – паниковать рано. Он уже пришел в себя и мог рассуждать…
«15 октября. Четверг
Ночевка на левом берегу Казыра на пикете 2385. День не обошелся без приключений. Выехали в 8 часов 30 минут. Прошли две шиверы благополучно, а на третьей сели, да так плотно, что пришлось всем лезть в воду и по пояс в воде сталкивать плот. Ванна не особенно приятная. Протолкали почти два часа, а потом спустили еще через две шиверы и вылезли на берег для капитальной сушки. Просушились 3,5 часа и поплыли дальше. Прошли благополучно еще четыре шиверы.
Эти аварии нельзя приписать моему неумению водить плоты. Единственная причина – слишком мало в реке воды. Будь ее сантиметров на 10 больше, и все обошлось бы благополучно. Сегодня во время аварии подмочили сухари и соль, остальные продукты в порядке. Сейчас соль сушим, а сухари положил морозить.
По ночам настолько холодно, что застывают в тихих местах большие забереги и днем не оттаивают.
Сегодня весь день температура ниже 0°. Выпавший вчера снег в лесу не растаял. Погода улучшилась, весь день светило солнышко, и ветер переменился с западного на восточный – дует нам попутно и помогает плыть.
Прошли Прорву. От Катуна до Прорвы Казыр имеет очень большое падение, частые перекаты, чередующиеся с глубокими плесами, глубина которых достигает 6–7 м. Перекаты имеют падение до 1,5–2 м на протяжении 50–70 м. Образуется стремительный поток, очень опасный в малую воду из-за крупных камней, разбросанных по руслу.
При впадении Прорвы в Казыр широкая пойма на правом берегу. От устья Прорвы Казыр течет более спокойно, есть небольшие перекаты, но они опасны только тем, что очень мелкие.
Казыр течет по узкой долине, чем и объясняется крутое его падение и обилие перекатов. Все-таки на всем протяжении левый берег лучше для трассирования, чем правый».
Для ночлега нашли на этот раз островок живой тайги, сделали в кедровнике плотный шалаш. Костя подавленно молчал, тоскливо смотрел запавшими глазами.
После ужина ребята влезли в шалаш.
– Михалыч, – спросил Алеша, – а вы раньше в таких переплетах бывали?
– На Ангаре пропадал в тридцать втором с Козловым. Да и в других местах тоже. Помню, с Володькой шли три дня – саранки копали да кедровый орех грызли. Он еще заболел тогда. Ну, конечно, сразу сказал об этом – приняли меры…
– А правда, что вы мостовик?
– Что это тебя вдруг заинтересовало? Два отделения я закончил – изыскательское и мостовое. Но я не только учился, – засмеялся Кошурников, – за пять лет получил, можно сказать, пять специальностей – изыскателя, мостовика, грузчика, кочегара и подметалы. Ты сам, говорят, из того же теста. А? Алеша! Слышишь, что ли? Заснул, цыпленок…
Кошурников еще долго маячил у костра, писал, пошевеливал сипевшие сучья.
А утром поднялась шуга, покрыла почти всю реку. Но только начальник экспедиции ясно представлял себе, чем грозит новая беда. Шуга на сибирских реках возвещает начало зимы.
Мороз сразу меняет тайгу. Вдруг покрываются белым пухом, замирают неподвижно, как кучевые облака, закуржавевшие кедры, трава становится хрусткой, земля неподатливой, твердой. И только вода по-прежнему чиста и прозрачна. Но бурлящая на порогах и перекатах река медленно стынет, переохлаждается. На тихих плесах в воде образуются первые кристаллы. Неприметные ледяные иголочки растут, слипаются с другими, всплывают на поверхность, соединяются тут со снежинками, падающими с неба, и вот уже по всей ширине реки плывет сплошная белая масса.
– Сало, – говорят рыбаки и вытаскивают свои лодки на берег до весны.
– Сало пошло, язви его в душу! – ругаются припоздавшие плотогоны.
У них теперь одна забота: скорей заякорить заготовленный лес – и ходу из тайги, пока есть сухари. И даже бродяга сохатый, для которого в тайге нет препятствий, подойдет к зашутованной реке, понюхает плывущее мимо «сало» – и назад, хотя еще с лета присмотрел на той стороне нетронутый аппетитный осинничек, в котором столько горькой коры.
По зашугованной реке на плоту нельзя – став и греби обрастут белым льдом, который потянет плот ко дну, и люди будут бессильны что-либо сделать…
– Костя, – сказал утром Кошурников, – жар у тебя?
– Нет.
– Скажи сразу, если будет. Это очень важно.
Днем потеплело, и шуга исчезла. Плот пошел хорошо, ровно – ни шиверы, ни залома, ни уловы. Но река набухала – видно, впереди был порог. Кошурников бросил гребь, развернул карту.
– К Саянскому порогу идем. – Он посмотрел вперед. – Да вон он! К берегу, Алеша, право бей. Не надо спешить, подойдем поближе. Это не порог – семечки…
Камни загромождали русло Казыра в пяти местах. Вода шла не шибко, сливалась плавно.
– Попробуем спустить, – сказал Кошурников. – Барахло-то все равно обносить…
Они разгрузились на берегу, запустили порожний плот в порог. Однако он намертво сел на втором сливе. Теперь за два с лишним километра надо было таскать берегом нехитрое изыскательское хозяйство, которого набралось все же пудов двенадцать.
Алеша с первым мешком ушел вперед, мягко ставя сильные ноги в кукушкин лен. Этот мох густо затянул гарь, которая обступала порог, и не давал прижиться семенам. Обгоревшие деревья стояли черные, в глубоких продольных трещинах.
Костя Стофато не мог ничего нести, едва побрел пустой. Кошурников вскоре догнал его, сбросил груз на землю.
– Цепляйся за шею!
– Да бросьте вы, – слабо отстранился Костя, однако подчинился.
Железная рука властно обняла его. И легко стало на душе, и к горлу подкатил комок…
«16 октября. Пятница
Пикет 2316. Прошли Саянский порог. Выехали в 8 часов 30 минут. Один раз сели на мелкой шивере по моей вине. Можно было легко пройти, а я зазевался и посадил плот. Слезал в воду один и легко его столкнул. Ночь была очень холодная. Вероятно, температура падала ниже 10°. К утру на реке поднялась шуга и покрыла почти всю поверхность, правда, шуга тонкая, мелкая, но и это уже плохо. Часов с двух шуги стало меньше, а потом и совсем прекратилась.
