Жак-Ив Кусто - Жизнь и смерть кораллов
И наконец, книга «Жизнь и смерть кораллов» (1971), написанная в содружестве с Филиппом Диоле. По фильмам и книгам мы знакомы со многими соратниками Кусто. И вот новое имя — Филипп Диоле, новый соавтор Кусто. Кто же он? Диоле — не меньший энтузиаст подводных исследований, чем Кусто. Он водолаз и археолог, журналист и писатель. Уже 25 лет исследует он голубые глубины морей Средиземного, Красного, Карибского, океанов Индийского и Тихого. Им написаны книги о подводных приключениях, подводной археологии и даже два романа. Этого разностороннего талантливого человека манит не только море, но и пустыня. Он написал две книги о Сахаре, пересек массив дюн Эдейен де Мурзук общей площадью 58 тысяч квадратных километров. За книги о море и пустыне французская Академия присудила Ф. Диоле премию. Во время второй мировой войны ему как доверенному лицу Национальных музеев Франции была поручена охрана сокровищ искусства на юге страны. Филипп Диоле — кавалер ордена Почетного Легиона.
Книга Ж.-И. Кусто и Ф. Диоле, несомненно, доставит не только приятные минуты, но и лишний раз напомнит, как необходимо беречь красоту и здоровье Природы и не разрушать ее хотя бы для того, чтобы наши потомки могли удивляться ей и пользоваться ее дарами.
В. Шувалов
М. Долголенко
Самое продолжительное плавание
Кораллы убивают, пожирают, живут и умирают. — Меня охватывает глубинное опьянение. — У меня перелом двух позвонков. — Ноев ковчег XX века. — Акула берет корм из наших рук. — Как делать сразу три дела. — Начинаем испытания.
Неподвижная вода поддерживает мое тело. Сквозь стекло маски я вижу: коралловая стена, разрушаемая кавернами, уходит все ниже, сиреневые точки, золотые пятна, алые и желтые соцветия купаются в головокружительной синеве. Плыву над краем рифа: внизу известковые зонты акропор (Acropora) раскинули свои ветви, кружатся голубые с желтыми крапинками рыбы…
Спускаюсь вдоль стены, покрытой ковром живых существ. Крупные тридакны, приоткрыв створки раковин, позволяют увидеть изумрудное тело, отороченное темно-синей зигзагообразной полосой. Осторожно прикасаюсь к пурпурным трубкам коралла органчика (Tubipora), действительно похожего на миниатюрный орган. Губки, формой напоминающие руки, цепляются за склон, в зарослях черных кораллов прячутся крохотные креветки. Рыбы-бабочки, рыбы-ангелы следят за тем, как я проплываю мимо них.
И вновь я погружаюсь в живую массу кораллов Красного моря. И вновь испытываю то же восхищение, какое впервые испытал, когда мы прибыли сюда на «Калипсо» 16 лет назад, в 1951 году.
Здесь все та же теплая шелковистая на ощупь вода, те же лабиринты, те же гроты, из которых врассыпную вылетают рыбы, едва я заглядываю в них, те же асцидии, похожие на раздувшиеся бурдюки, известковые водоросли, напоминающие сиреневые гирлянды, и даже, кажется, та же рыба-крылатка (Pterois), ощетинившаяся ядовитыми иглами спинного плавника.
В то время как я опускаюсь к основанию рифа, передо мной, словно в калейдоскопе, мелькают различные рыбы: спинороги (Balistes), у которых на выкате, как у Фернанделя, глаза; рыбы-бабочки (Chaetodon), плоские и круглые как тарелки; голубые, с золотым пятном с обеих сторон хвоста, рыбы-хирурги; занклы (Zanclus), волочащие сзади длинный усик, напоминающий вымпел…
А еще ниже — акулы, они, будто дежуря, кружат над песчаным дном.
Здесь царство кораллов. Если такое выражение может показаться странным читателю, незнакомому с подводным миром тропических морей, то это вполне естественно. Понятно, что среда, столь отличная от той, в которой мы живем на суше, приводит в замешательство людей, не приобщившихся к подводному миру, новому, непривычному для человека.
Книгу, посвященную кораллам, следовало бы начинать с подробного описания подводных пейзажей, которые, надеюсь, когда-нибудь собственными глазами увидят читатели, если они еще не знакомы с красотами подводного мира. Удивительно великолепен этот мир, притом следует отметить, что в Красном море и Индийском океане это скорее животный мир, чем растительный. Заросли, о которых я говорил, кусты, простирающие свои ветви в синей воде и напоминающие внешне обыкновенный кустарник, встречающийся на суше, на самом деле являются колониями животных организмов, сложными сочетаниями особей и клеток, пищеварительных систем, миниатюрного вооружения, тесно связанных между собой, чьих тайн мы еще не знаем. Кораллы убивают, пожирают свои жертвы, живут и, увы, гибнут сами, как мы в этом убедимся. Вызвать у читателя интерес к этой коллективной жизни, удивительной и зачастую жестокой, вот чего бы мне хотелось. Живая плоть кораллов образует в теплых морях поистине целые королевства, которые мы с вами посетим.
Понадобится немало времени, чтобы познать их: они никогда не бывают похожи друг на друга.
С глубинами Красного моря, первой из этих подводных стран, у меня связано множество впечатлений, в которых все перемешано — и открытия, и животные разных видов, в частности акулы, и друзья: мои старые компаньоны, Пьер Драш, профессор из Сорбонны и аквалангист, Фредерик Дюма, который уже давно занимается подводной археологией в Средиземном море; кстати, он участвует и в нынешней экспедиции.
Вспоминается случай, который произошел 16 лет назад, когда мы появились здесь впервые. К Пьеру Драшу подплыла акула довольно внушительных размеров. Я видел это, находясь по меньшей мере в десятке метров от него, и попытался привлечь его внимание… Надо сказать, Драш — один из самых выдающихся наших зоологов. Когда он работает — в лаборатории или на глубине 40 метров, — он не любит, чтобы ему мешали, пусть даже это акула. Я похлопал Пьера по плечу. Акула по-прежнему была рядом, она едва не касалась рук аквалангиста. Видимо, у нее уже разыгрался аппетит. Драш взглянул на акулу, пожал плечами и продолжал изучать колонии мшанок. Видя такое пренебрежение к ее особе, акула повернулась и исчезла в темно-синей толще воды.
Именно во время того погружения мы спускались еще глубже, чтобы испытать хорошо знакомое подводным пловцам полубессознательное состояние, называемое глубинным опьянением. На глубине 70–80 метров оказываешься в царстве мечты, которая может обернуться опасностью.
Стена ощетинилась сотнями трубок — виргуляриями, кораллами, напоминавшими трости, с какими ходят слепцы. Самые немыслимые формы жизни встречались нам в путешествии в этот совершенно иной мир — страну грез, феерическую и кошмарную. Горгонарии, гибкие словно опахало, ласково касались меня…
Достигнув глубины свыше 80 метров, я стал всматриваться вниз, в толщу синей как ночь воды, где, казалось мне, кроется какая-то сладостная тайна.
