Йозеф Вагнер - Сафари под Килиманджаро
Зоопарки давно уже перестали быть развлекательными зверинцами, в которых показывали «диковинных и страшных» зверей. Теперь это крупные научные и культурные центры, в которых осуществляется комплексное и всестороннее изучение жизни животных в неволе, где исследования ведутся даже после смерти животных. Людям все больше недостает непосредственного контакта с живой природой, который все больше затрудняется быстрым развитием техники и наступлением цивилизации. Этим объясняется постоянно увеличивающийся во всем мире поток посетителей зоопарков, где современный человек, находящийся в плену бесчисленных достижений техники, ищет общения с первобытной природой.
Сегодня ни один культурный народ не допустит уничтожения своих памятников культуры, выдающихся произведений искусства и достопримечательностей, которые явились результатом труда целых поколений. Вот так же нельзя допустить, чтобы природа постепенно оскудевала и опустошалась. Живая природа — лес, животные, вода — все это бесценное богатство человечества, без которого невозможна сама жизнь. Природа нам помогает оказывать эмоциональное воздействие на способ мышления людей, она является наилучшей средой для развития физически и духовно здорового человека. Зоопарки являются также научными центрами, которые помогают приблизиться к пониманию жизни животных, помогают открывать пока еще неизвестные тайны жизни. Современные зоопарки являются также открытым учебником не только для школьников и студентов, но и для всех тех, кто хочет лучше узнать жизнь животных.
Нам больше всего хотелось бы, чтобы зоопарк в Дворе Кралове как можно быстрее выполнил все эти задачи вопреки множеству недопониманий и трудностей, которые нам постоянно приходится преодолевать. Поэтому я езжу в Африку и отлавливаю там редких ценных животных. Я хочу их спасти и продлить им жизнь. Я хочу сохранить их для будущих поколений, я хочу создать им у нас второй и настоящий дом.
Я не жалею труда, я не боюсь никаких препятствий и трудностей. Я счастливый человек, потому что моя работа стала смыслом моей жизни. Мне приносит радость любая, даже самая незначительная удача. А больше всего меня радует появление рядом со мной новой жизни, когда на свет приходит маленькое существо. И я одинаково счастлив, детеныш ли это редкого животного или нет. Ни одно из них не будет знать чувства неудовлетворенности, ни одно из них не будет стремиться к обогащению, ни одно из них не упадет на колени перед другим, ни одному из них не будет свойственно чувство высокомерия или ощущение несчастья.
Йозеф Вагнер
Ты — мзи!
Я расскажу вам об одной своей необычной дружбе. Это было в Кении. Мы занимались отловом черных носорогов, слонов и буйволов. Наш лагерь был разбит на холме за ручьем, под большим баобабом. Палатки белых находились по одну сторону холма, а палатки африканцев — по другую. Мы никогда вместе не жили, соблюдая местные обычаи, — по их законам это считалось неприличным.
Однажды вечером я сидел у костра. Думал обо всем, а в сущности ни о чем, одна мысль сменяла другую. Было мне грустно, а отчего, я и сам не знаю.
— Кимури, иди сюда, — сказал я, обращаясь в сторону другого костра, вокруг которого сидели африканцы. Я не знаю, почему я тогда позвал именно Кимури. Когда-то он был знаменитым на всю округу охотником и следопытом. В нашей группе он был самым старшим, поэтому на охоту с нами не ездил, а занимался, в основном, работой по лагерю. Трудно сказать, почему из двадцати двух африканцев, помогавших нам, меня так тянуло именно к Кимури. Может быть из-за постоянной тоски в его глазах?
Кимури подбежал и спросил:
— Господин что-нибудь желает?
— Садись, Кимури.
Он продолжал стоять в почтительном молчании. «Ну, ладно, — подумал я, — не буду тебя принуждать». Но необъяснимое внутреннее волнение и множество вопросов, на которые я искал ответа, заставили меня продолжить.
— Расскажи мне о себе, — попросил я тихо.
Он молчал. С той стороны, где сидели вокруг костра африканцы, доносились громкие и веселые голоса. На небе светила луна, которая здесь казалась намного больше и намного ярче, чем у нас дома.
— Кимури.
— Да, господин?
— Расскажи.
Это не было сказано в форме приказания. Понял ли Кимури? На какое-то мгновение его взгляд задержался на мне, я заметил в его глазах удивление и любопытство, но потом он быстро отвел их и сказал:
— Белому господину это не может быть интересным.
В сумерках я разглядел его лицо. Холодное и неприступное. И все та же тоска в глазах. Он поклонился и ушел.
Я остался один. Но я не хотел оставаться один. Я не хотел быть «Белым господином». Я хотел дружбы и доверия. Но тогда я еще не мог предполагать, что выбираю для себя самое трудное…
Прошли три месяца, пока… Но об этом потом.
Однажды я сказал Кимури:
— Поедешь с нами на охоту.
— Да, господин, — ответил он с непроницаемым лицом, а я так и не понял, обрадовало его это или он просто подчиняется моему приказанию. Я был разочарован. Неужели в нем не пробудился знаменитый охотник Кимури?
Охотиться в местах, где скапливаются носороги, трудно. На каждом шагу здесь подстерегают самые неожиданные западни: ямы от сгнивших деревьев, поросшие травой и кустарником, пни, завалы из стволов деревьев… Видимость — не больше шести метров, а при этом нужно маневрировать между этими западнями, отыскивая мало-мальски приличную дорогу для тяжелых автомашин. Времени для поисков нет, потому что машина должна двигаться быстрее убегающего животного. Мы ожидали появления на горизонте маленькой точечки — самолета «Пайпер», который пилотировал англичанин Мюррей Уотсон, известный зоолог с оксфордским дипломом. В силу своих идеалов он, по-видимому, навсегда осел в Африке. Не так-то просто было его заполучить для работы с нашей экспедицией. Он вел большую научную работу, наблюдал за животными, изучал их поведение, вел перепись редких экзотических зверей… Однако идея создания в Чехословакии сафари и самого большого зоопарка в Европе так его увлекла, что он не только принял активное участие в нашей работе, но и с легкостью, не свойственной консервативным англичанам, перешел со мной на «ты», бурно выражая свой восторг:
— Джо, как это оригинально! Это прекрасно!
В буше, где происходил отлов, мы специально для него вырубили и утрамбовали площадку под маленький аэродром. Мюррей, всегда улыбающийся, «сваливался» на нас с неба и каждый раз спрашивал:
— Ну, что вы еще для меня придумали?
Наконец, появилась долгожданная точка. Мюррей возвращался из разведки. Напряжение нарастало. Это было волнение, которое человек переживает десятки, сотни раз, но всегда оно кажется новым и неповторимым.
