Жюль Верн - Архипелаг в огне
— Это корвет, сударь, — отвечали ему. — Его приобрела, снарядила и вооружила на собственный счет компания английских, французских и греческих негоциантов; экипаж «Сифанты» набран из людей тех же национальностей, а командует ею храбрый капитан Страдена! Быть может, корвету удастся то, что до сих пор не удавалось ни английским, ни французским военным кораблям!
— Ах, вот что, — произнес Николай Старкос, — отплывает корвет!.. А куда, позвольте осведомиться?
— Туда, где он сможет обнаружить, схватить и вздернуть всем известного Сакратифа!
— В таком случае я попрошу вам сказать мне, кто такой этот всем известный Сакратиф.
— Вы спрашиваете, кто такой Сакратиф? — в растерянности воскликнул корфиот, к которому присоединился англичанин, выразивший свое изумление одним только возгласом: «О!»
Нельзя было не поразиться тому, что в Корфу отыскался человек, ничего не слыхавший о Сакратифе, когда вокруг все только и говорили о нем.
Капитан «Каристы» сразу же заметил, какое впечатление произвела его неосведомленность. Поэтому он поспешил добавить:
— Я приезжий, господа. Только что прибыл из Зары, так сказать, из самого сердца Адриатики, и понятия не имею о том, что происходит сейчас на Ионических островах…
— Скажите лучше, что творится на всем Архипелаге, — воскликнул корфиот, — ибо Сакратиф поистине превратил Архипелаг в зону своего разбоя!
— А! — произнес Николай Старкос. — Стало быть, речь идет о пирате?..
— О пирате, о корсаре, о морском разбойнике! — отозвался толстый англичанин. — Да! Сакратиф заслужил все эти имена и другие, еще более ужасные! Никакими словами не передать его злодеяний!
Выпалив все это, англичанин с минуту отдувался и, переведя дыхание, продолжал:
— Меня удивляет, сударь, что еще существует европеец, не слыхавший о Сакратифе!
— Не стану отрицать, милостивый государь, — ответил Николай Старкос, — имя это мне знакомо, но я не знал, что именно оно так взбудоражило сегодня весь город. Разве пират намерен высадиться в Корфу?
— Посмел бы только! — вскричал негоциант. — Он никогда не отважится ступить на землю нашего острова.
— В самом деле? — усомнился капитан «Каристы».
— Разумеется, сударь, а если бы он решился на это, то виселицы, слышите, виселицы, вырастали бы сами собой на его пути и петля захлестнула бы его на каком-нибудь перекрестке.
— Ну коли так, то почему же такие волнения? — переспросил Николай Старкос. — Я здесь около часа — и никак не могу взять в толк, чем вызвана общая тревога…
— Я вам это мигом объясню, — ответил англичанин. — С месяц тому назад Сакратиф захватил два коммерческих судна: «Three Brothers» и «Carnatic»; больше того, он продал на рынках Триполитании матросов обоих экипажей, уцелевших после боя.
— О! — вскричал Николай Старкос. — Вот черное дело, и Сакратифу, должно быть, придется когда-нибудь раскаяться в нем!
— Тогда, — продолжал корфиот, — несколько негоциантов соединились и общими силами снарядили великолепный военный корвет, весьма быстроходный, с отборным экипажем под командой отважного моряка капитана Страдены, который начнет охоту на Сакратифа, и теперь уж можно надеяться, что пират не избежит заслуженной кары и перестанет, на конец, мешать торговле в Архипелаге.
— Ну, изловить его не так-то просто, — пробормотал Николай Старкос.
— Весь город в волнении, — снова заговорил английский купец, — все жители собрались на эспланаде, чтобы восторженными криками проводить «Сифанту», когда она поплывет вниз по Корфскому проливу.
Николай Старкос, видимо, выведал все, что хотел. Он поблагодарил своих собеседников; затем, выйдя из-за стола, снова смешался с толпой, наводнившей эспланаду.
Англичанин и корфиоты ничего не преувеличивали. Они сказали сущую правду! Вот уже несколько лет, как разбойничьи действия Сакратифа становились все более дерзкими. Множество торговых судов, плававших под различными флагами, попало в руки этого пирата, наглого и кровожадного. Откуда он взялся? Кто был родом? Принадлежал ли он к корсарам — выходцам с берберийских берегов? Трудно было сказать! Его никто не знал. Его никто никогда не видел. Те, кто попадали под огонь его пушек, не возвращались; их или убивали, или продавали в рабство. Как было опознать его корабль? Сакратиф каждый раз плавал на другом. Он совершал свои нападения всегда под черным флагом, то на быстром левантском бриге, то на одном из тех легких корветов, которым нет равных в скорости. Если при встрече с грозным противником — военным кораблем — сила была не на его стороне, он искал спасение в бегстве и внезапно исчезал. В каком скрытом убежище, в каком никому неведомом уголке Архипелага, следовало искать его? Он знал самые потайные проходы на этом в ту пору еще мало изученном побережье, гидрография которого оставляла желать многого.
Сакратиф сочетал в себе черты отличного моряка и безжалостного бандита. Он возглавлял преданную ему команду, готовую на все, ибо она после боя неизменно получала свою «чертову долю» — несколько часов резни и грабежа. Поэтому сообщники следовали за ним куда бы он их ни вел. Они выполняли любые его приказания. Они готовы были умереть за него. Никакие угрозы, никакие пытки не заставили бы корсаров выдать своего вожака, имевшего над ними поистине чудесную власть. Редкое судно могло устоять перед натиском этих головорезов, устремлявшихся на абордаж; особенно беззащитны были слабовооруженные торговые корабли.
Надо сказать, что, если бы Сакратифа, вопреки его ловкости, все же настиг какой-нибудь военный корабль, пират скорее взорвал бы свое судно, чем сдался. Рассказывали даже, что однажды, когда ему в разгар боя не хватило ядер, он будто бы зарядил орудия головами, отрубленными у трупов, валявшихся тут же на палубе.
Вот каков был человек, чье ненавистное имя возбуждало столько страстей в городе Корфу, грозный пират, в погоню за которым устремлялась «Сифанта».
Вскоре грянул выстрел. Яркая вспышка — и над земляным валом крепости поднялись клубы дыма. То был сигнал к отплытию. «Сифанта» снялась с якоря и вошла в пролив Корфу, направляясь в южную часть Ионического моря.
Вся толпа подалась на край эспланады, к террасе, украшенной статуей сэра Мэтланда.
Старкос, властно побуждаемый чувством, возможно, более сильным, чем простое любопытство, вскоре очутился в первом ряду зрителей.
Корвет с зажженными отличительными огнями медленно выплывал в лучах луны. Он шел круто к ветру, держа курс на южную оконечность острова — мыс Бианко. Из крепости послышался второй выстрел, за ним третий, «Сифанта» ответила столькими же залпами, осветившими ее орудийные порты. Грому пушек вторило тысячеголосое «ура», последние раскаты которого донеслись до корвета в ту минуту, когда он уже огибал бухту Кардакио.
