Карло Аурьемма - Под необъятными небесами
Полуденная широта 3°28’ к югу. Суточный переход 138 миль.
После тунца и полуденного определения, возвращаемся к мыслям о Дарвине. 19:30, вечер. Светлое небо и яркая луна, освещающая редкие чёрные тучи с белой бахромой поверху. Море успокоилось и «Веккиетто» величественно скользит под всеми парусами, делая шесть узлов, без крена, без брызг. И не очень важно, где мы сейчас находимся, сколько миль прошли и сколько ещё осталось. Это просто здорово само по себе.
19 апреля 1989
Шестой день. Солнце восходит раньше шести. Низко над водой висят внушительного вида тучи, но, похоже, для дождя их не достаточно.
Две грозди бананов, которые мы загрузили на Галапагоссах, заплатив по доллару за каждую, созрели все одновременно. Кошмар!
Восемьдесят килограммов спелых бананов. Приличную их часть мы раскладываем на палубе сушиться, наедаемся до отвала теми, что получше, остальные выбрасываем, думая о грядущих днях, когда у нас не останется уже ничего свежего.
Дневной переход, 158 миль. Рекорд! До сегодняшнего дня мы уже прошли 695 миль, до Маркиз осталось 2310.
Выкидываем в море 13 заплесневелых буханок хлеба и три гнилых апельсина. Мы в плавании всего пять дней, а кажется, целая вечность.
Даже не осмеливаюсь думать о том огромном расстоянии, которое нам предстоит пройти.
20 апреля 1989 Седьмой день. Ночью ветрено и облачно. Грозы проходят одна за одной и чёрные тучи затягивают всё кругом. Мы решили, что во время усилений ветра удобнее будет просто убирать геную и оставлять зарифлённый грот, который, с двумя рядами рифов, может выдержать любой ветер. Когда гроза проходит, Лиззи снова поднимает геную. Этой ночью ей пришлось проделать это бесконечное количество раз.
Унылое небо затянуто серыми облаками. Напоминает осень у нас дома. Изредка обрушивается крутая волна и гребень залетает на палубу. Не хочется ничего делать. Дневной переход 142 мили.
15:30. Периодически идёт дождь. Вскоре нас должен порадовать шоколадный пудинг. Лиззи готовит его на примусе, балансируя и вцепившись одной рукой в поручень. Моя помощь ограничивается моральной поддержкой, но уже, думаю, не на долго. Сегодня я попробовал осторожно подвигать грудной клеткой, боль уменьшилась.
Досадно, но пудинг на вкус отдаёт чем то старым.
Заканчивается день серым, облачным закатом. По прежнему сильное волнение, лодку качает, иногда слишком сильно. От чтения и письма у меня наступает тошнота.
22 апреля 1989
Девятый день. На рассвете видно немного голубого неба и пробивается солнце. Давно пора. Уже три дня, как небо затянуто тучами. Ветер стабилизировался с юго-востока, 4–5 баллов. Волны всё ещё большие но регулярные и почти не обрушиваются.
Воздух свежий и чистый. С десяток летучих рыб на палубе.
Слишком сильная болтанка, чтобы их жарить.
12:30. Полуденное определение. Поймали солнце, проглянувшее между слоями облаков. Дневной переход 148 миль. Мы слегка поднялись к северу и теперь находимся на три мили севернее четвёртого градуса южной широты.
После обеда облака, ставшие было воздушными, снова вдруг сгустились и всё снова стало серым. Даже днём собираем на палубе летучих рыб, выбрасываемых волнами.
На ужин мешанина из картошки и лука. Сварили ещё длинный клубень, который остался у нас ещё с Панамы. Очень вкусный, немного похож на каштаны.
Океан пустынен, только всё те же пичуги, похожие на ласточек, продолжают сопровождать нас, никогда не садясь. Мы читаем, лёжа каждый на своей койке. Восходит луна, она заглядывает в люк и освещает поочерёдно, то одного, то другого, в такт бортовой качки.
Её холодный свет над, бескрайней поверхностью моря, пугает и притягивает одновременно.
Мы считаем оставшиеся мили и дни, но, мне кажется, в один прекрасный день мы с ностальгией вспомним этот океан.
— Лиззи. А что мы будем делать, когда станем большими? Я имею ввиду, когда всё это закончится и мы вернёмся домой.
— Не знаю. Не имею ни малейшего понятия.
— Но ты помнишь время, что мы проводили на совещаниях, годовой баланс, декларации доходов…все эти, жадные до денег и власти персонажи… приходилось притворяться, что принимаешь их в серьёз… Но был какой то смысл в нашей тогдашней жизни?
— Ну… Тогда мне нравилось, но теперь, я думаю, так уже не смогу.
— И что делать?
— Не знаю.
Луна по очереди освещает наши лица.
— Не знаю. Но это будет что-то хорошее. Возможно, связанное с природой.
25 апреля 1989
Двенадцатый день. Ночь спокойная, если не считать периодического заполаскивания генуи, мы идём близко к чистому фордевинду.
Утро началось прежней унылой серостью с редкими проблесками голубизны. Потом ветер слегка меняет направление и, так как мы забираем слишком на юг, после долгих размышлений, решаем вынести угол генуи на спинакер-гике. Впервые я помогаю Лиззи на палубе. Я держу фал, в то время как она управляется с гиком. Если не считать слабой остаточной боли, мне кажется, я выздоровел.
Начинается дождь, и всё вокруг погружается во мглу.
Вернулись прежние, похожие на ласточек, птицы, которые, однако, кажутся более крупными, чем обычно. Либо они выросли по дороге, либо это другие.
Полуденное определение не получается, солнца совсем не видно.
Неохотно работаем над окончанием статьи о Галапагоссах. В каюте душно, затхло и липко. Лиззи вдруг подскакивает и вылетает в кокпит, мыться под дождём. Мне потребовалось сделать немалое усилие над собой, чтобы последовать её примеру, но после живящей воды, мир изменился в лучшую сторону.
«Веккиетто» танцует самбу на беспорядочных волнах. Идём медленно, 4 узла, примерно на юго запад.
Привязав ведро к гику, мы за пять минут набрали семь литров воды.
Могло быть и больше, если бы удалось зафиксировать ведро так, чтобы из него не выплёскивалась почти половина при качке. Но в целом, это игра, так как недостатка в воде у нас нет.
На ужин, дорадо в фольге и горошек на сливочном масле. Так как приготовить рыбу в фольге в печке невозможно, мы придумали альтернативный метод — в скороварке. Куски рыбы, или филе, если рыба большая, с добавлением масла, перца, соли и чеснока, упаковываются в два слоя алюминиевой фольги. На дно скороварки наливается на палец воды (сгодится и морская), и кладётся чтонибудь, что будет поддерживать упаковки из фольги над уровнем воды, в нашем случае используются три перекрещенных гаечных ключа. Всё закрывается и готовится под давлением в течении двадцати минут. Когда скороварка начинает свистеть, температура внутри неё достигает 150 °C, рыба, изолированная от воды и запечатанная в фольгу, думает, что находится в печи и очень охотно готовится. Результат превосходит все ожидания.
