Жюль Верн - Завещание чудака
— Господа, — сказал он, — в результате проделанных мною исторических изысканий удалось найти главнейшие измерения, относящиеся к гигантографическим работам и записанные по десятичной системе. Вот они. В семнадцатом веке жил Вальтер Парсон, ростом в два метра двадцать семь сантиметров. В семнадцатом веке: немец Мюллер из Лейпцига, ростом в два метра сорок сантиметров, англичанин Бернсфильд, ростом в два метра тридцать пять сантиметров, ирландец Маграт, ростом в два метра тридцать сантиметров, ирландец О'Бриен, ростом в два метра пятьдесят пять сантиметров, англичанин Толлер, ростом в два метра пятьдесят пять сантиметров, испанец Эласежэн, ростом в два метра тридцать пять сантиметров. В девятнадцатом веке явились: грек Овассаб, ростом в два метра тридцать три, англичанин Хэле из Норфолка, ростом в два метра сорок, немец Марианн, ростом в два метра сорок пять, и китаец Шанг, ростом в два метра пятьдесят пять сантиметров. Рост же Тома Крабба, — считаю нужным заявить его почтенному тренеру, — от пяток до макушки составляет всего только два метра тридцать…
— Что вы хотите этим сказать? — перебил ученого мужа Джон Мильнер. — Не могу же я его удлинить!
— Разумеется, нет, — продолжал мистер Кил-Кирнэй, — я и не прошу… Но, во всяком случае, он уступает всем этим…
— Том, — сказал Джон Мильнер, — ударь-ка хорошенько господина ученого в грудь, чтобы он мог узнать заодно и силу твоего бицепса!
Уважаемый Кил-Кирнэй не пожелал подвергаться опасному эксперименту и удалился медленным, преисполненным достоинства шагом.
Но Тома Крабба все же встретили шумными рукоплесканиями, когда Джон Мильнер от его имени сделал вызов всем любителям бокса. На этот вызов никто не ответил, и чемпион Нового Света отправился в свое купе, сопровождаемый горячими пожеланиями успеха от всех присутствующих.
Наконец поезд пересек с севера на юг штат Миссисипи и достиг границы штата Луизиана у станции Рокки-Комфорт, далее, у Карролтона, подошел к реке шириной в четыреста пятьдесят туазов, которая делает здесь петлю, огибая главный город штата. В Новом Орлеане Том Крабб и Джон Мильнер оставили поезд. В запасе у них оставалось еще тринадцать дней, чтобы попасть в назначенный день в столицу Техаса любым путем: сухим, по Тихоокеанской железной дороге, или морским. Джон Мильнер выбрал морской — до Галвестона, а оттуда до Остина железной дорогой. От Нового Орлеана до Галвестона триста миль; при скорости двенадцать миль в час туда можно попасть за полтора — два дня.
Джон Мильнер не счел нужным советоваться с Томом Краббом. Покончив с последней в этот день едой, знаменитый боксер улегся в номере портовой гостиницы и проспал до утра. На другой день капитан «Шермана» приветствовал чемпиона Нового Света.
— Почтенный Том Крабб, — сказал он, — ваше пребывание на моем пароходе — честь для всего экипажа!
Боксер, по-видимому, не понял, что сказал ему капитан Кертис, но глаза инстинктивно устремились к дверям, ведущим в столовую.
— Поверьте, — продолжал морской волк, — я сделаю все возможное, чтобы в самый короткий срок доставить вас в надежную гавань, не скупясь на горючее и не экономя пара. Я сам стану душой цилиндров, балансира[75] и колес, которые завертятся для того, чтобы обеспечить вам славу и деньги!
Рот Тома Крабба открылся для ответа, но тотчас закрылся, чтобы через минуту открыться и снова закрыться. Это указывало на то, что час первого завтрака пробил на стенных часах его желудка.
— Моя кладовая с провизией в вашем распоряжении, — заявил капитан Кертис. — Будьте уверены, в Техас поспеем в срок, даже если придется открыть все предохранительные клапаны, рискуя взлететь на воздух.
— Это было бы большой ошибкой накануне выигрыша шестидесяти миллионов долларов, — вставил Джон Мильнер со свойственным ему благоразумием.
«Шерман» шел по южному проходу среди тростников и камышей, растущих вдоль низких берегов. Возможно, обонятельный нерв путешественников раздражался болотным газом, образуемым брожением органических веществ на дне реки, зато не было опасности сесть на мель. В это время года уровень воды всегда высок. В апреле, мае и июне Миссисипи вздувается от разливов, а опускается вода лишь в ноябре. Пароход легко и быстро достиг порта Иде, названного так по имени инженера, которому американцы обязаны обустройством южного фарватера[76]. Здесь Миссисипи впадает в Мексиканский залив (ее длина составляет не менее четырех с половиной тысяч миль[77]). Обогнув последний мыс, «Шерман» повернул на запад.
Как чувствовал себя Том Крабб? Очень хорошо. Позавтракав, пообедав и поужинав в обычные часы, он отправился спать, и когда на следующее утро появился на своем всегдашнем месте, в задней части спардека[78], то имел очень свежий и довольный вид. Корабль сделал уже около пятидесяти миль по заливу, на севере смутно вырисовывались очертания все удалявшегося низкого берега.
Впервые Том Крабб пускался в плавание по открытому морю, и начавшаяся боковая и килевая качка сначала его только удивила. Мало-помалу удивление сменилось гримасой страдания, на лице, обычно таком румяном, появилась бледность. «Уж не заболел ли?…» — встревожился тренер, подходя к скамье, на которую грузно опустился боец.
— Как настроение? — спросил он.
Том Крабб открыл рот, но на этот раз не голод заставил раздвинуться его челюсти, хотя час первого завтрака уже пробил. «Шерман» сильно накренился под напором волны — струя соленой воды влилась боксеру в горло. Том Крабб оторвался от скамьи и рухнул на палубу.
Чемпион хотел подняться, но все усилия оказались тщетны.
Капитан Кертис, почувствовав сильное сотрясение, поспешил к задней части спардека.
— Вижу, вижу, — проговорил он. — Но это пустяки, конечно и почтенный Том Крабб скоро привыкнет. Немыслимо, чтобы такой человек страдал от морской болезни!
Никогда еще пассажиры не присутствовали при более печальном зрелище. Тошнота, как известно, является уделом хилых, болезненных натур. У них она протекает вполне нормально, не насилуя природы, но человек такой комплекции и силы!… Не будет ли с ним того же, что бывает с высотными зданиями, больше подверженными сокрушительной силе землетрясения, нежели самая хрупкая хижина какого-нибудь индейца?… Она остается целой в то время, как небоскреб всей своей массой обрушивается на землю.
Увы, Том Крабб «разошелся в пазах» и грозил превратиться в груду развалин. Джон Мильнер вмешался в дело.
