Михаил Шевцов - Дорога в Ауровиль
– Интересно, почему индусы не плавают? – спросил Арсен. – Я понимаю, почему они не загорают. Но почему не плавают?
– Потому что тонут, – ответил я. – Сам посуди: чтобы научиться плавать, нужно, чтобы кто-нибудь тебя научил. А если никто плавать не умеет, то и учить некому. Замкнутый круг.
Ольга села на скамейку. Я достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть панораму пляжа, заполненного местным населением, радующим глаз разноцветными одеждами. Но, в который уже раз, задуманное не удалось. В этой стране, едва ты хочешь снять пейзаж, в кадре на переднем плане обязательно появляется какой-нибудь индус. Вроде только что никого вокруг не было, но пока достаешь и включаешь камеру, перед тобой возникает невесть откуда взявшийся человек. Он будет стоять перед тобой, задумчиво глядя в пространство и всем своим видом показывая, что фотосъемка его совсем не интересует, пока ты не уйдешь или хотя бы не уберешь аппарат.
Белых туристов вокруг совсем не было видно. Некоторые говорят, что местное население недовольно все увеличивающимся количеством европейцев в Гоа. Может быть, именно такими массовыми выходами к морю в выходные дни они пробуют с нами бороться?
Мы пошли обратно в поселок. По дороге увидели продавца тростникового сока. Перед ним стоял большой, покрытый облупленной зеленой краской железный агрегат, немного напоминающий старинную швейную машинку «Зингер». Рядом, на столе штабелями лежали толстые стебли сахарного тростника. Суровый усатый продавец, похожий на Бармалея, взял один стебель и вставил под железное колесо, которое крутанул пару раз рукой. Из-под колеса в металлическую кружку потек прозрачный, слегка тягучий сок. Продавец перелил жидкость в стакан и протянул мне. Все удовольствие – десять рупий.
Я с наслаждением выпил освежающий напиток, немного напоминающий березовый сок. Говорят, что тростниковый сок, приготовленный таким образом, пить опасно – уж больно антисанитарно выглядит процесс его приготовления, – но нам, прознавшим про волшебные свойства семечек папайи, теперь все нипочем.
Мы снова взяли такси, чтобы доехать до рыбного рынка в Чапоре. На часах начало шестого – время разгрузки вечернего улова.
На небольшой пристани рядами стояли пластиковые контейнеры со свежей рыбой и креветками, перемешанными с колотым льдом. На проволоке, изумленно выпучив глаза, висел огромный омар.
Бангалор
Мне пора в путь.
Я снова надеваю кроссовки. Чувствую себя в них неуютно – за две с лишним недели привык к шлепанцам.
До автобусной остановки меня провожают Ольга, Арсен и Дима, вызвавшийся нести мой чемодан. Он обнимает меня и, обдав перегаром, желает удачной дороги.
С одной пересадкой я доезжаю до агентства, от которого отходит мой автобус слипер класса до Бангалора. Такие автобусы очень распространены на междугородных маршрутах в Индии и не имеют аналогов у нас – внутри них вместо привычных сидений вдоль салона в два яруса расположены спальные полки.
Я занимаю свое место. Напротив меня две симпатичные девушки. Одну зовут Стефани – она из Голландии. Вторая – немка с оригинальным именем Петруша. Они живут уже почти год в Бангалоре – работают фрилансерами в интернете. Индия им явно не нравится. На их лицах застыло выражение озабоченной усталости. Им жарко и тесно. Они ползают по полке и влажными салфетками протирают все поверхности вокруг себя. Я попытался выяснить, зачем они здесь живут, если чувствуют себя некомфортно, но внятного ответа не получил.
Между прочим, по сравнению с нашими российскими поездами, полки автобуса показались мне вполне чистыми. К тому же покрыты они были не прилипающим к телу дерматином, а синим бархатом. От попутчиков можно отгородиться занавеской.
Автобус, наконец, трогается и потихоньку выезжает из Панаджи, столицы Гоа. Здесь этот город называют Панджим. Я лежу и смотрю в открытое окно на проплывающие мимо бесконечные лавки и магазины с сувенирами, одеждой, фруктами, кувшинами, мебелью. Представьте, что вы едете по бесконечному универмагу на автобусе. Закатный темно-розовый свет играет в резных деревянных фигурах индийских богов, выстроенных шеренгой вдоль дороги. Автобус движется вдоль всего этого ассортимента настолько медленно, что кажется, можно успеть что-нибудь купить. В нужных местах он останавливается, под окнами сразу скапливаются продавцы простыней и выразительные нищие. Один из них сидит с протянутой рукой у входа в автобус, словно контролер. Я кидаю в окно монету. Нищий подбирает ее в пыли, прячет в карман и бросает на меня суровый взгляд.
Я специально купил два билета, чтобы не делить ни с кем двухместную полку, и теперь, когда совсем стемнело, лежу на широкой мягкой кровати и смотрю на яркие звезды Ориона и сияющий Сириус.
Свежий ночной ветер врывается в открытое окно, завораживая букетом тропических запахов, и треплет занавеску.
Автобус поворачивает, Орион уплывает вправо, появляются Телец с Альдебараном и желто-красным Марсом. Еще один поворот – купол планетария кружится в обратном направлении, являя взору невидимый в Москве Канопус.
На остановке автобус наполняется новыми пассажирами. Шустрый кондуктор трогает меня за ногу, показывая, что нужно подвинуться и освободить одно место. Какой-то индус уже уверенно уселся рядом со мной. Я показываю кондуктору билеты и сгоняю индуса с полки. Выражаю свое решительное «ноу».
Через час – еще одна остановка. Можно прогуляться, поесть в кафе. Все пассажиры выстроились в очередь в туалет в тесном коридоре на втором этаже. На стене черным фломастером корявыми буквами написано «Toilet» и нарисована фигурка страдающего энурезом человечка. Кабинки находятся на террасе с внешней стороны здания, за углом от меня. Я вижу, что у каждого, кто заворачивает за угол, на лице возникает изумление. «Неужели туалет настолько страшен?» – думаю я.
Наконец, подходит моя очередь. Я захожу за угол и тоже застываю с открытым ртом. Передо мной небольшой темный двор, за которым, словно видение из сказочного сна, стоит огромный, подсвеченный в ночи разноцветными огнями красавец-храм.
Проснувшись утром, смотрю в окно. Похоже, мы подъезжаем. Дорога становится шире, появляются двух– и трехэтажные дома, и вот мы уже едем по городу в плотном потоке транспорта.
Автобус останавливается перед светофором, и я могу разглядеть людей, спешащих на работу в этот ранний час. За рулем мопедов и мотоциклов сидят в основном мужчины, большинство из которых одеты по городскому стандарту: рубашка, брюки, шлепанцы. А вот сзади частенько восседают женщины в непременных сари. Сари всегда разные, никогда не повторяются. Лица у всех серьезные и озабоченные. Как все-таки легко мегаполисы убивают в людях желание улыбаться и радоваться жизни. Кто-то поглядывает на меня, лежащего на полке автобуса, все так же без тени улыбки.
