Морис Эрцог - Аннапурна
Мало-помалу внешний облик страны меняется, вид ее становится еще более унылым, даже по сравнению с тем районом, откуда мы только что пришли. К северу рельеф смягчается, холмы, покрытые красноватыми камнями, необычная прозрачность воздуха, характер пустынной местности являются подтверждением того, что мы приближаемся к Тибету, хотя граница находится от этого места на расстоянии доброго дня ходьбы.
В сумерках мы входим в бедную деревушку Тинигаон. Местные жители подозрительно нас разглядывают и провожают к единственному приличному дому; там нас встречает улыбающийся Путаркэ, он уже чувствует себя как дома и своим обычным мягким голосом отдает распоряжения множеству женщин, толпящихся вокруг него. Мы находимся у "Great man" – главного лица в деревне, дом которого служит местом остановки караванов. Это ловкий коммерсант, достающий с выгодой для себя все, в чем нуждается деревня.
Хозяин дома знакомит нас с отведенной нам комнатой. Чистота ее весьма относительна, но после соответствующей уборки переночевать в ней можно будет. В воздухе стоит тошнотворный кислый запах. Ишак бросается открывать окна.
Я внимательно осматриваю комнату: медленно сохнут дубленные мочой кожи, в углу – бочки протухшего масла.
Пора ужинать. Анг-Таркэ подает нам еду с церемониями, приводящими окружающих нас жителей в глубокий экстаз. Никто из них до сих пор не видел сагибов. Вилки? Поистине эти белые – непонятные существа!
На следующее утро еще темно, когда Анг-Таркэ приносит нам завтрак. Звезды сияют на очень чистом небе – хорошая примета. Вдали захватывающее зрелище: уже освещенный солнцем, возникает из мрака Дхаулагири. Отсюда его рельеф виден удивительно отчетливо.
Шикари, который должен вести нас, утверждает, что хорошо знаком с перевалом Тиличо, но не может сказать, сколько времени потребуется, чтобы дойти до него. Мы поднимаемся гуськом, сгибаясь под тяжестью грузов. Анг-Таркэ, Путаркэ, Панзи и несколько тибетских носильщиков идут с нами.
Чтобы ускорить движение, мы дали им ботинки, но ради экономии они несут их, перекинув через плечо, пока не доходим до снега.
Через несколько часов ходьбы проводник, кажется, не уверен больше в том, что утверждал раньше: хотя мы забрасываем его вопросами, он как будто не представляет себе, где же на самом деле перевал Тиличо. В действительности этот шикари всего лишь обычный пастух, и все, что он знает, – это дорога на верхние пастбища. С высотой его роль, как и его самомнение, постепенно уменьшается, и в конце концов он спокойно идет сзади всех.
Таким образом, переночевав под грозой в наших маленьких палатках, мы на другой день с трудом добираемся до пресловутого перевала Тиличо.
Какой сюрприз! Согласно карте, мы должны были выйти в глубокое ущелье Манангбот. Где же великолепный вид на северный склон Аннапурны, который должен открыться справа?
Ошеломленные, мы смотрим на ослепительную картину снега и льда. Многочисленные вершины сверкают на фоне ясного неба. В блеске и чистоте этого зимнего пейзажа есть что-то сказочное.
Справа вместо Аннапурны возвышается гигантская стена семитысячников, которой мы тут же присваиваем название Большой Барьер. Перед нами открывается не глубокое ущелье, а обширное плато. В центре его большое, замерзшее, покрытое снегом озеро, размеры которого трудно определить. Слева к его необъятной белой глади спадают отвесные скалы.
– Но где же, черт возьми, Аннапурна?
– Особенно сомневаться не приходится, Мата! Она почти наверняка за этим красивым треугольным пиком, там, в глубине направо.
– Я в этом не так уж уверен, – говорит Ишак.
– Я также, – добавляет Ребюффа.
– А перевал Тиличо – где он, по-твоему? – продолжает Ишак.
– В дальнем конце плато, с той стороны озера. Он должен господствовать над ущельем Манангбот, начинающимся там, в самом конце.
– Ну что же, мне придется проверить это, но я вовсе не убежден, что ты прав…
Во всяком случае, нам предстоит спуститься к Большому Ледяному озеру, как за неимением лучшего названия мы его уже окрестили.
Час спустя мы оказываемся на берегу, и, пока Панзи готовит еду, спор продолжается:
– Ни малейшего признака озера на карте! А ведь оно по меньшей мере семь километров длиной…
– О, эта карта… Разве все эти вершины обозначены на ней?
– Куда, по-вашему, стекают эти воды?
– Это место – настоящая воронка.
– Похоже на Мон-Сени.
– Говорю вам, что вода течет к Манангботу.
У каждого свои соображения, каждый высказывает свое мнение.
Необходимо перебраться на другую сторону озера. Мы надеваем рюкзаки, и группа идет вдоль левого берега до тех пор, пока красноватые скалы не вынуждают нас перейти на лед.
Это решение не вызывает в наших носильщиках особого энтузиазма. Ишак страхует меня при помощи нейлоновой веревки, и я рискую отойти метров на пятьдесят от берега. Там я прыгаю, приплясываю, бью ледорубом, чтобы прорубить лед и измерить его толщину. Затем кричу остальным:
– Настоящий бильярд! Все сюда!
Лишняя осторожность всегда лучше неоправданного риска, поэтому мы связываемся двумя большими группами. Носильщики и шерпы находятся друг от друга на расстоянии по меньшей мере восемь метров. Они не понимают, что мы делаем это, чтобы обеспечить безопасность всех и каждого; будучи связаны таким образом, они не могут собираться вместе.
Первая связка идет по моим следам; я начинаю описывать широкую дугу, чтобы выйти по другую сторону отвесных скал. Сзади меня, один за другим, носильщики, согнувшись под тяжестью грузов, нерешительно приближаются к краю и затем вступают на лед с таким видом, как будто бросаются в воду. Горячо шепча молитвы, они идут точно по моим следам. Глаза каждого из них прикованы ко льду. Операция проходит благополучно. Теперь уже у носильщиков не будет ни малейшего желания расстаться с нами: им пришлось бы вновь пересекать Большое Ледяное озеро!
Оказавшись на другой стороне, мы поднимаемся по склонам и подходим к перевалу, расположенному симметрично с тем, который мы прошли раньше в это утро. Даем ему название Восточный Тиличо. Его высота около 5000 метров.
Никакого стока, как я предполагал, здесь нет, наоборот, конец озера закрыт.
У наших ног открывается глубокое ущелье: это и есть ущелье Манангбот.
Здесь я снова ошибаюсь в оценке расстояния. Действительно, мне казалось, что Манангбот лежит в глубине гигантского цирка, но на самом деле рельеф гораздо более сложный. От того места, где мы находимся, морены круто спускаются вниз на протяжении нескольких километров. Ущелье перегорожено грядой каменных обломков. Единственный выход отсюда через узкую теснину, приводящую к Марсианди-Кхола, бурной реке, берущей свое начало на перевале Тиличо и текущей мимо Большого Барьера, в котором мы надеемся найти Аннапурну. За этим препятствием теснина постепенно расширяется, и там среди серых камней, осыпей и морен виднеются зеленые пятна, жалкие островки возделанной земли.
