Жюль Верн - Пятнадцатилетний капитан ( илл.Мейер )
В эту минуту Динго, не отходивший от борта, жалобно завыл. Протяжный вой собаки обычно производит тяжелое впечатление на людей, склонных к суеверию. Миссис Уэлдон даже вздрогнула.
— Молчи, Динго! — сказала она, — Стыдись! Разве так провожают друзей на охоту! Ну-ка, залай повеселее!
Но Динго молчал. Сняв лапы с поручней, он медленно подошел к миссис Уэлдон и лизнул ей руку.
— Динго не машет хвостом, — прошептал Том. — Плохой знак!.. Плохой знак!
Вдруг Динго, охваченный сильнейшей и совершенно необъяснимой яростью, ощетинился и зарычал. Миссис Уэлдон обернулась. Негоро вышел из своей каюты. Видно, его заинтересовала предстоящая охота и он намеревался посмотреть на маневры шлюпки.
Динго кинулся к судовому коку, весь дрожа от совершенно явной и непонятной ненависти.
Негоро поднял с палубы вымбовку[27] и стал в оборонительную позицию.
Собака бросилась на него и хотела вцепиться ему в горло.
— Динго, назад! — крикнул Дик Сэид. Покинув на мгновение свой наблюдательный пост, юноша бросился на бак. Миссис Уэлдон, со своей стороны, старалась успокоить собаку. Динго нехотя повиновался и, глухо рыча, отошел к юноше.
Негоро не вымолвил ни слова, только сильно побледнел. Бросив на палубу вымбовку, он повернулся и ушел в свою каюту.
— Геркулес! — сказал Дик Сэнд. — Я поручаю вам следить за этим человеком.
— Буду следить, — просто ответил великан, сжимая огромные кулачищи.
Миссис Узлдон и Дик Сэнд снова обратили взгляд к шлюпке, быстро удалявшейся от судна.
Теперь она казалась уже маленькой точкой среди бесконечного моря.
Глава восьмая
Полосатик
Опытный китобой, капитан Гуль не полагался на счастливый случай. Охота на полосатика — дело трудное, тут никакие меры предосторожности не будут лишними. И капитан Гуль не пренебрег ни одной из них.
Прежде всего он приказал рулевому подойти к киту с подветренной стороны и так, чтобы шум не выдал приближения охотников.
Говик повел шлюпку в обход границ красного поля, посреди которого плавал кит. Таким образом, охотники должны были его обогнуть.
Боцман был старым, опытным моряком и отличался редким хладнокровием. Капитан Гуль знал, что может всецело положиться на своего рулевого: он не растеряется в решительную минуту, быстро и точно выполнит нужный маневр.
— Внимание, Говик! — сказал капитан Гуль. — Попробуем застать полосатика врасплох. Постарайтесь незаметно подойти на такое расстояние, откуда можно уже бросить гарпун.
— Есть, капитан! — ответил боцман. — Если идти по краю красного поля, ветер все время будет в нашу сторону.
— Хорошо! — сказал капитан.
И, обращаясь к матросам, он добавил:
— Гребите без шума, ребята! Как можно меньше шума!
Весла, предусмотрительно обмотанные кожей, не скрипели в уключинах и бесшумно погружались в воду.
Искусно направляемая боцманом шлюпка подошла вплотную к полю красных рачков. Весла правого борта погружались еще в зеленую прозрачную воду, а по веслам левого борта уже стекали струйки красной, похожей на кровь жидкости.
— Вино и вода, — заметил один из матросов.
— Да, — ответил капитан Гуль, — но эта вода не утолит жажды, а вино не напоит пьяным! Ну, друзья, теперь помалкивайте! И приналягте на весла!
Шлюпка скользила по воде точно по слою масла — совершенно бесшумно. Полосатик не шевелился и как будто не замечал шлюпки, которая описывала круг, обходя его.
Следуя по этому кругу, шлюпка, разумеется, удалялась от «Пилигрима»; корабль казался все меньше и меньше.
Все предметы в океане, когда удаляешься от них, быстро уменьшаются в размерах, и это всегда производит странное впечатление, словно смотришь в перевернутую подзорную трубу. Оптический обман в данном случае, очевидно, объясняется тем, что на широком морском просторе не с чем сравнивать удаляющийся предмет.
Так было и с «Пилигримом» — он уменьшался на глазах с каждой минутой, и людям в шлюпке казалось, что он находится гораздо дальше, чем это было в действительности.
Через полчаса после того как шлюпка отвалила от корабля, она находилась как раз под ветром от кита, занимавшего теперь положение между шлюпкой и «Пилигримом». Настала пора подойти поближе к полосатику. Это нужно было сделать бесшумно. Быть может, удастся незаметно подойти к киту сбоку и бросить гарпун с близкого расстояния.
— Медленнее, ребята! — тихо скомандовал гребцам капитан Гуль.
— Кажется, наша рыбка что-то учуяла, — сказал Говик, — Дышит сейчас не так шумно, как раньше.
— Тише! Тише! — повторил капитан Гуль.
Через пять минут охотники были всего в одном кабельтове от кита.
Боцман Говик, стоя во весь рост на корме, направил шлюпку так, чтоб подойти к левому боку кита, стараясь, однако, держаться в некотором отдалении от страшного хвоста, ибо одного удара его было достаточно, чтоб сокрушить шлюпку.
Капитан Гуль стоял на носу шлюпки, расставив ноги для устойчивости, и держал в руке гарпун. Орудие это, брошенное его ловкой рукой, несомненно должно было крепко вонзиться в мясистую спину кита, горбом выступавшую из воды.
Рядом с капитаном в бадье лежала первая из пяти бухт каната, прочно привязанная к тупому концу гарпуна. Остальные четыре находились под рукою, чтобы без задержки подвязывать одну к другой, если кит уйдет на большую глубину.
— Готовься! — прошептал капитан Гуль.
— Есть! — ответил Говик, крепче сжав рулевое весло.
— Подходи!
Боцман выполнил команду, и шлюпка поравнялась с полосатиком. Едва ли разделяло их расстояние в десять футов.
Животное не шевелилось. Казалось, оно спало. Кит, застигнутый во время сна, легко становится добычей охотника. Иногда удается прикончить его с первого удара.
«Какая неподвижность! Что-то странно! — подумал капитан Гуль. — Вряд ли эта бестия спит… Нет, здесь что-то кроется!»
Такая же мысль мелькнула и у боцмана Говика, который старался рассмотреть другой бок кита, но это ему никак не удавалось.
Однако времени для размышлений не было: пришла пора действовать.
Ухватив гарпун посредине древка, капитан Гуль несколько раз взмахнул им, чтобы лучше прицелиться, и затем с силой бросил его в полосатика.
— Назад, назад! — крикнул он тотчас же. Матросы, дружно навалившись на весла, рванули шлюпку назад, чтобы вывести ее из-под ударов хвоста раненого кита.
В эту минуту возглас боцмана объяснил всем причину загадочного поведения полосатика, его длительную неподвижность.
