Роман Светлов - Бали: шесть соток в раю
На Бали никто не противится тому, что обезьян кормят туристы. Священные животные не должны заботиться о пропитании, их карма не позволит им голодать. В свою очередь, любовь туристов к тропическим попрошайкам означает лишний заработок для островитян.
Ресторан так и назывался — «Лес обезьян». Официанты были одеты в футболки, на которых красовалась улыбающаяся физиономия Ханумана. На каждом столике стояли вазочки с неочищенным арахисом — его любимым лакомством.
Мы со Спартаком попросили бутылку минеральной воды со льдом и стали выбирать себе обед. Мой сопровождающий предпочел сатэ — шашлычок из свинины и курятины, политый пряным соусом, в сопровождении неизбежного риса. Я после некоторых раздумий предпочел вегетарианское блюдо кап-чай.
Кап-чай — это что-то вроде европейского рататуя, ставшего известным благодаря недавнему американскому мультфильму про крыса-шеф-повара. Но это только «родовое» сходство. Во-первых, различается состав овощного рагу. В кап-чай никогда не кладут много томатов. Зато в соус, который придает всему этому блюду неповторимый вкус, входят перетертые бобы, зеленый перец, водяной шпинат. Во-вторых, основой служат не баклажаны и кабачки, а тыква, морковь, иногда — маниок. В-третьих, разнится состав приправ. Здесь обязательно присутствует лайм, лимонная трава, панданус. В случае невегетарианского рагу оно было бы заправлено местной креветочной пастой, придающей блюду совершенно специфический вкус. В-четвертых, подается кап-чай с листьями карамболи и рукколы, имеющими в Индонезии особенно выраженный аромат.
Наконец, тушат овощи недолго. Они должны хрустеть на зубах, иначе экзотики местного рататуя не ощутить. На мой вкус, это даже хорошо. Пищевод получает растительную клетчатку, а кровь — кучу полезных веществ.
Конечно, получается совершенно иное блюдо, чем рататуй. И все же у меня кап-чай ассоциируется именно с ним: это такое же простое и ясное крестьянское кушанье. И я не без оснований рассчитывал устроить своему желудку разгрузку после вчерашних излишеств.
Обед мы завершили, отдав должное местным сладостям. Я выбрал сенгаит, толстые колбаски из батата, политые густым пальмовым сиропом и сдобренные имбирным мороженым. Спартак ел двуцветное (бело-красное) печенье абуг из рисовой муки.
Время мы провели действительно со вкусом.
Я мог передвигаться по Бали и без Спартака. Но доброжелательное «присматривание» за мной, похоже, входило в церемониал подписания контракта. После завершения обеда мы направились в храм Букит Сари, расположенный прямо посреди обезьяньего леса. Здешние заросли местные власти объявили заповедной зоной. Говорят, на территории в несколько гектаров произрастает более сотни видов различных кустарников и деревьев. Разнообразие растительного мира возникло само собой: обезьяний лес — это естественный парк, прихотливости состава которого остается только поражаться.
Я не ботаник, а потому с трудом понимаю, чем один вид тутового дерева отличается от другого — тем более что здешний тутовник совсем не похож на тот, который растет в Крыму или на Кавказе. Но слушать Спартака, который провел немало экскурсий в здешних местах и потому оказался подкованным в знании местной флоры, было интересно.
Он показал мне крокодиловое дерево, чья кора похожа на шкуру аллигатора, эбеновое, или черное, дерево, резные изделия из которого на Бали ценятся очень высоко. Вокруг росли миртовые деревья, пальмы, в том числе банановые, на высоту в несколько человеческих ростов поднимались бамбуковые деревья. Особым вниманием со стороны Спартака пользовалось бальзовое дерево: его древесина очень легка и податлива для резца. Из нее создают маски для священнодействий, поэтому и сами растения считают священными. Бальзовые деревья нельзя срубать; для изготовления маски берется самая толстая ветвь уже взрослого дерева. Образовавшуюся рану обрабатывают особым лечебным бальзамом и замазывают глиной и воском, чтобы сердцевина ствола не осталась беззащитной перед водой и насекомыми.
Спартак показывал мне деревья, которые идут на строительство храмов, деревья, чья древесина уместна для похоронного обряда, сахарную пальму, из листьев которой составляют букеты, украшающие храмы во время важнейших церемоний. К концу экскурсии я пришел к выводу, что религиозная жизнь на Бали напрямую связана со здешней флорой.
Но над всеми зарослями обезьяньего леса господствовали гигантские мускатные деревья, чьи кроны поднимались на высоту сорока метров. Там наверху обитали кланы летучих собак, или калонгов, как их называют на Бали. Калонги — это одни из самых крупных летучих мышей в мире. Размах их крыльев может достигать полутора метров, а мордочки, украшенные длинным носом и черными внимательными глазками, больше похожи на собачьи или лисьи. Они висят вниз головой, словно гроздья каких-то черных плодов, погруженные в сомнамбулическое состояние, которое у них проходит ближе к вечеру.
Нижняя часть леса отдана на откуп обезьянам. Длиннохвостые макаки сидят на стенах вокруг храма, ползают по многоэтажным башенкам, предаются семейной идиллии под навесами внутри священ ной территории и… терроризируют своим попрошайничеством туристов. Мы только подходили к храму, когда я почувствовал, что кто-то вцепился в мои брюки. Остановившись и посмотрев вниз, я встретился взглядом с крупным самцом, на чьей морде, со всех сторон окруженной щетиной из седой шерсти, была видна пара шрамов: следы борьбы за трон обезьяньего царя. Шерсть вокруг морды делала его похожим на бывалого норвежского капитана, а в глазах читалось удивление оттого, что я еще не совершил ритуального подношения.
Мы со Спартаком предусмотрительно запаслись пакетиками с неочищенным арахисом. Разорвав пластиковую обертку, я протянул обезьяне несколько земляных орехов. Маленькие ловкие пальчики решительно изъяли их с моей ладони.
Миссия выполнена, можно быть свободным, но обезьяний царь был другого мнения. Он семенил рядом со мной, одной лапой очищая арахис и направляя орехи себе в пасть (украшенную довольно внушительными клыками), а второй держась за мою штанину и не давая идти быстро. Когда орешки закончились, ко мне вновь потянулась черная ладошка.
Заметив, что вокруг нас со Спартаком крутится пара обезьянок поменьше, из числа молодняка, я решил провести их вождя и бросил горстку орехов на землю. Чтобы собрать добычу, тому пришлось отпустить мои брюки. Воспользовавшись этим, я повернулся к обезьяньей молодежи и протянул им угощение.
Что тут произошло! Старый вождь был возмущен моим предательством. Визгливо выругавшись, он одним прыжком вернулся к моим ногам и ударил меня по руке. Орехи посыпались на землю. Тут же старый разбойник набросился на молодняк, и те были вынуждены ретироваться несолоно хлебавши. После этого местный авторитет одним ловким движением собрал в кулак рассыпавшиеся орехи и вновь цепко схватил меня за штанину.
