Вольфганг Шрадер - На мопедах по Африке
А вот Тадмор, современное селение на окраине древнего города, начисто лишен величия: несколько квадратных домиков без окон да две-три лавчонки, какие встречаешь повсюду в Сирии. Нам приходится затратить немало времени, чтобы запастись бензином на обратную дорогу. Правда, потом мы получаем даже немного лепешек и фруктов. Наконец, уже под вечер, мы трогаемся в путь.
Снова вокруг нас безбрежные песчаные просторы. День медленно догорает. Огненно-красный шар солнца скрывается за горизонтом, и почти без всякого перехода наступает ночь. Нам не хочется ставить палатку, прелесть ночной езды сильнее усталости. В воздухе разливается приятная прохлада. В лунном свете плоскогорье отливает серебром. Мы идем на хорошей скорости и точно на 110-м километре въезжаем в Каратеин. Днем он казался безлюдным, сейчас его не узнать. Ночная прохлада пробудила селение к жизни. Молодежь прогуливается по улицам, мужчины сидят в чайных, курят трубки и стараются с нами заговорить.
Проходит всего несколько минут, и мы снова одни. Теперь мы уверены в своих силах и не ищем точного ориентира, а определяем направление пути по луне. Едем на юго-запад, к Дамаску. Долгое время все идет хорошо, затем почва становится каменистой, и вдруг мы чувствуем, что поднимаемся в гору. Мопеды с трудом преодолевают подъем на первой скорости. Что-то тут неладно… Проезжали ли мы вообще эти места?
Оглядываемся по сторонам. Мы стоим на возвышенности, вокруг — горные цепи, а между ними — зыбучие пески. В свете заходящей луны видим внизу в метрах 400 от нас долину, где мы были несколько часов назад. Теперь все ясно: следуя за луной, мы сильно отклонились на запад.
С трудом начинаем спускаться по чрезвычайно крутому склону. Нагромождения камней преграждают путь, отвесные скалы мешают идти точно по компасу. Мы двигаемся чуть ли не ощупью. Часто луч, отбрасываемый фонарем мопеда, ныряет в пустоту, и мы едва успеваем затормозить в двух шагах от пропасти. Мимо нас как призраки проносятся клочья тумана. Световой конус фары заднего мопеда отбрасывает на крутой склон горы огромный силуэт ведущего. Объединенными усилиями проталкиваем машины через дюны и впадины. Потрудившись как следует, мы наконец добираемся до подножия горы. Полночь давно уже миновала, холод пробирает до самых костей. Мы закутываемся в спальные мешки; даже в первые дни путешествия — в феврале — мы так не зябли.
В довершение беды у Вольфганга спустила камера заднего колеса. Делать нечего, приходится заняться ремонтом.
На этот раз, наученные горьким опытом, мы долго сверяемся с картой и компасом. Часа в три утра, когда небо на востоке начинает светлеть, снова замечаем следы шин. Наконец, проведя 17 часов в седле, прибываем в Дамаск. Первая поездка на мопедах по бездорожной пустыне прошла удачно. Теперь можно махнуть и в Багдад.
Иншалла
Мы никак не можем пожаловаться на недостаток сюрпризов на нашем пути в Ирак. Взять хотя бы самое начало… Наши сомнения наконец-то разрешены, нам остается только вскочить на мопеды и помахать рукой Дамаску, как вдруг приходит телеграмма от представительства ГДР в Багдаде:
«Предостерегаем от поездки Дамаск — Багдад на мопедах зпт связи исключительно тяжелыми климатическими условиями тчк».
Что и говорить, хороший совет — великое дело, но ведь нам обязательно надо попасть в Багдад и побывать в консульствах, чтобы получить там разрешения на въезд в другие государства, лежащие на нашем пути. Единственное, что мы можем сделать, — это свести риск до минимума, взять дополнительные канистры с очищенным спиртом и водой [8]. Правда, нагрузка мопедов увеличится, но зато мы целую неделю не будем заботиться о пополнении запасов.
Уже в нескольких километрах от Дамаска местность становится однообразной. Следов цивилизации очень мало. Но вот жалкие деревья и последние хижины исчезают за горизонтом, и далеко раскинувшаяся пустыня смыкает вокруг нас свои объятия.
Дорога оставляет желать лучшего: то сплошные камни, то песчаные заносы, колеса вязнут по самые оси. Благодаря легкому ветерку палящий зной ощущается не так сильно. Только остановившись на несколько минут, чтобы устранить небольшую неисправность, мы понимаем, что за ад вокруг нас. Миражи открывают нам чудесные, как сновидения, картины. Обманутый глаз видит в мерцающих далях то огромные озера, то пышные оазисы. Маленькие пучки травы превращаются в гигантские деревья, а небольшие камни принимают очертания причудливых скал. Вдали пасутся одногорбые верблюды фантастических размеров.
Нам то и дело приходится объезжать препятствия, и мы можем легко сбиться с курса, несмотря на компас. К вечеру нами овладевает легкое беспокойство: если мы не очень отклонились от маршрута, скоро должна показаться застава сирийской полиции. А вот и она! На холме огорожено колючей проволокой пространство в форме четырехугольника; за проволокой две хижины из гофрированного железа, антенна и обязательная в этих местах цистерна с водой. Людей не видно, и мы катим дальше.
Первый день пути подходит к концу. Место для ночлега искать не приходится: где сошли с мопедов, там и ставим палатки, без которых ночью пропадешь от холода. Правила здесь совсем иные, чем у нас дома, — мы ночуем прямо на дороге.
Ночью нас будит шум моторов. В небе появляется сноп света. Мы долго следим, как шарят в темноте лучи фар двух грузовых машин. Грузовики проходят близко, но водители нас не замечают. Красный свет заднего фонаря постепенно бледнеет, затем снова наступает тишина.
Пробуждающийся день застает нас уже в седле. Перед нами беспредельное песчаное море. Однако пустыня далеко не так однообразна, как нам казалось вначале. Через каждые 100 километров она меняет свой облик. Она то ровная, как взлетная площадка на аэродроме, то холмистая. В восточной ее части редко когда попадается камень, зато в западной, ближе к Иордании, путь то и дело преграждают нагромождения огромных булыжников. Изредка встречаются даже следы растительности. Полудикие верблюды щиплют стебли мясистой травы.
Через 150 километров мы замечаем на горизонте пограничные знаки вбитые в землю железные столбики — это еще одно доказательство того, что мы едем точно по курсу. Въезжаем в пограничный район. Немного спустя нас окружают полицейские. Впервые в регистрационной книге будут фигурировать двухколесные машины — два мопеда «Симсон» из Германской Демократической Республики.
После того как были выполнены все пограничные формальности, нас приглашают в дом, усаживают на кожаные подушки; по старинному восточному обычаю угощают кофе. Мы сидим в кругу хозяев и рассказываем о своей поездке. Через несколько километров в палатке иракской пограничной полиции повторяется все сначала. А затем мы опять одни в немилосердно раскаленной пустыне. Вокруг никаких признаков жизни. Нам то и дело попадаются скелеты верблюдов и ослов: видимо, каравану не хватило воды… На следующее утро, когда в нежно-пурпурных красках занимается день, мы уже стоим перед Рутбой иракским таможенным пунктом.
