Жюль Верн - Дети капитана Гранта
Но если Айртон ничего не знал, почему он в этом не признавался? Ведь его неведение не могло повредить ему; молчание же его делало еще более затруднительным составление нового плана. На основании того факта, что боцман находился в Австралии, можно ли было заключить, что на этом же континенте должен быть и Гарри Грант? Необходимо было во что бы то ни стало заставить Айртона высказаться.
Элен, видя, что Гленарван ничего не может добиться от боцмана, попросила у мужа разрешения, в свою очередь, сделать попытку сломить упорство Айртона. Быть может, думалось ей, то, что не удалось мужчине, удастся женщине, с ее более кротким обращением. Разве не верна старая басня о том, что ураган не в силах был сорвать плащ с путника, а первые пробившиеся лучи солнца заставили путника добровольно сбросить с себя этот плащ?
Гленарван, зная, как умна его молодая жена, предоставил ей свободу действий.
В этот день, 5 марта, Айртон был приведен в помещение Элен. Здесь находилась также и Мэри Грант. Присутствие молодой девушки могло оказать большое влияние на боцмана, а Элен не хотела упустить ни одного шанса на успех.
Целый час обе женщины провели с боцманом «Британии», но что говорили они, какие приводили доводы с целью вырвать у каторжника его тайну, об этом никто ничего не узнал. Впрочем, после этого свидания с Айртоном Элен и Мэри имели очень разочарованный вид. Видимо, они потерпели неудачу. Когда боцмана вели обратно в каюту, матросы встретили его свирепыми угрозами. Айртон лишь молча пожал плечами. Это еще более усилило ярость команды, и только вмешательство Джона Манглса и Гленарвана спасло Айртона от расправы.
Но Элен не считала себя побежденной. Она все еще надеялась найти доступ к сердцу этого безжалостного человека. На следующий день она сама пошла в каюту Айртона, желая предотвратить бурные сцены, происходившие при появлении боцмана на палубе яхты.
Два часа добрая, кроткая женщина провела с глазу на глаз с атаманом беглых каторжников. Гленарван в волнении бродил у каюты, то решаясь испытать до конца это последнее средство к раскрытию тайны Айртона, то порываясь избавить жену от такой тягостной беседы.
На этот раз, когда Элен вновь появилась среди своих друзей, в глазах ее светилась надежда. Неужели ей удалось затронуть последние струны жалости в сердце этого негодяя и она вырвала у него тайну?
На лице Мак-Наббса — он первый заметил ее появление — отразилось естественное недоверие.
Среди команды с быстротой электрической искры разнесся слух о том, что боцман уступил наконец настояниям Элен Гленарван. Все матросы собрались на палубе проворнее, чем по свистку Тома Остина, созывавшего их на работу.
Завидев жену, Гленарван бросился к ней навстречу.
— Айртон все рассказал? — спросил он.
— Нет, — ответила Элен, — но, уступая моей просьбе, он хочет повидаться с вами.
— Ах, дорогая Элен, так вы, значит, добились своего!
— Хочу надеяться, Эдуард!
— Не обещали ли вы ему что-нибудь, что мне нужно подтвердить?
— Я пообещала ему одно, а именно: что вы используете все ваше влияние, чтобы смягчить его участь.
— Хорошо, дорогая. Пусть сейчас же приведут ко мне Айртона.
Элен в сопровождении Мэри Грант ушла в свое помещение, а боцмана привели в кают-компанию, где ожидал его Гленарван.
Глава XIX
Сделка
Введя боцмана в кают-компанию, стража удалилась.
— Вы хотели переговорить со мной, Айртон? — обратился к нему Гленарван.
— Да, сэр, — ответил боцман.
— Со мною одним?
— Да. Но мне кажется, что если бы при нашем разговоре присутствовали майор Мак-Наббс и господин Паганель, то это было бы лучше.
— Лучше для кого?
— Для меня.
Айртон говорил очень спокойно. Гленарван пристально посмотрел на него. Затем он послал сказать Мак-Наббсу и Паганелю, что он просит их прийти в кают-компанию. Они тотчас явились на его приглашение. Как только оба его друга уселись у стола, Гленарван сказал боцману:
— Мы вас слушаем.
Айртон несколько минут собирался с мыслями, потом сказал:
— Сэр, когда два человека заключают между собой контракт или сделку, то при этом обычно присутствуют свидетели. Вот почему я и просил, чтобы здесь были мистер Паганель и майор Мак-Наббс. Ибо, собственно говоря, я хочу предложить вам сделку.
Гленарван, привыкший к обращению Айртона, даже не поморщился, хотя иметь какие-либо дела с этим человеком казалось ему более чем странным.
— Что же это за сделка? — спросил он.
— Вот она, — ответил Айртон. — Вы хотите узнать от меня некоторые полезные для вас сведения, а я хочу получить от вас кое-какие выгоды, для меня драгоценные. Словом, сэр, я дам, если и мне дадут. Подходит вам это или нет?
— А что это за сведения? — с живостью спросил Паганель.
— Нет, — остановил его Гленарван — что это за выгоды?
Айртон кивнул головой в знак того, что он понял мысль Гленарвана.
— Вот, — сказал он, — те выгоды, которые я хочу от вас получить. Скажите, сэр: вы все еще имеете намерение передать меня английским властям?
— Да, Айртон, и это будет только справедливо.
— Не оспариваю, — спокойно отозвался боцман. — Итак, вы не согласились бы вернуть мне свободу?
Гленарван с минуту колебался. Нелегко было ответить на этот столь отчетливо поставленный вопрос. Ведь от его ответа, быть может, зависела судьба Гарри Гранта. Однако чувство долга взяло верх, и он сказал:
— Нет, Айртон, я не могу вернуть вам свободу.
— Я не прошу ее! — гордо ответил боцман.
— Так что же вам нужно?
— Нечто среднее между ожидающей меня виселицей и той свободой, которую вы, сэр, дать мне не можете.
— И это?..
— Я прошу высадить меня на одном из пустынных островов Тихого океана, оставив мне при этом предметы первой необходимости. Там уж я выпутаюсь как сумею, а найдется свободное время, так — как знать! — может быть, и раскаюсь.
Гленарван, не подготовленный к такому предложению, поглядел на своих друзей. Те не проронили ни слова. Подумав несколько минут, Гленарван сказал боцману:
— А если я пообещаю вам сделать то, о чем вы просите, Айртон, вы сообщите мне обо всем, что меня интересует?
— Да, сэр, то есть все, что я знаю о капитане Гранте и о судьбе «Британии».
— Всю правду?
— Всю.
— Но кто же поручится мне…
— О! Я вижу, что вас беспокоит, сэр: вам придется положиться на мое слово — слово злодея! Это верно, но что поделаешь! Такое уж создалось положение. Тут приходится или согласиться, или отказаться.
