Валерий Шанин - Вокруг света за 280$
Когда мы расстались с Робом в Олатайтамбо, я отправился в обход Куско в сторону Панамериканского шоссе. Пару раз подъехал на пикапе, однажды — на легковушке с инженером-механиком. Дорога шла по высокогорью. На полях перуанские крестьяне на быках вспахивали свои делянки. Вдоль дороги строились новые дома из необожженной глины, или, точнее, из затвердевшей жидкой грязи.
За Абанкаем дорога стала вообще пустой. Я шел пешком, разглядывая окружающие горы. Машины появлялись редко. Причем получалось так, что не я пытался поймать попутку, а водители меня «ловили».
Легковушек на дороге не было совсем. Чаще всего — примерно один раз в час — появлялись туристические автобусы. Грузовики, как правило, сильно перегруженные, встречались реже, но стопились на удивление легко. Они «носятся» там со скоростью от 5 до 10 километров в час. Когда один из сильно перегруженных грузовиков меня догонял, водитель с напарником с интересом меня разглядывали, спрашивая — скорее жестами и мимикой, чем словами: «Ты туда?», показывая вперед. И стоило мне кивнуть, грузовик сразу же останавливался, а помощник водителя начинал освобождать для меня место.
В Пукио я приехал уже затемно. Вначале хотел переночевать в какой-нибудь церкви. Но в одних в самом разгаре шли службы, окончания которых мне ждать не хотелось; в других — наоборот, никого не было. Немного поплутав по темным улочкам, я вышел на окраину и лег спать под высоким эвкалиптом, который навевал ностальгические воспоминания об Австралии. Ночью же я вспомнил и о Новой Зеландии. Вернее, о новозеландской зиме. В перуанских горах, оказывается, по ночам очень холодно!
С утра я вышел на пустую дорогу, рассчитывая, что меня с минуты на минуту нагонит какой-нибудь грузовик. Но первая попутка догнала меня только через пару часов (кстати, ничуть не жалею о такой долгой прогулке — красота там неописуемая, и — никого вокруг!). Я попал в открытый кузов старого «Лендровера».
Я не встречал ничего страшнее перуанских горных дорог. Узкая полоска асфальта тянется серпантином с крутыми, до 180 градусов, поворотами. Нет не только никаких ограждений, но и растительности, которая создавала хотя бы психологическое чувство защищенности.
Вдоль обочины тянутся кресты. Если расстояние между ними начинает сокращаться, то это является сигналом приближения очередного крутого поворота. Сам же поворот, как правило, заставлен крестами, как частоколом.
Самый тяжелый участок — километров сто спуска с высокогорья в долину Наска. Я ехал в открытом кузове грузовика с высокими бортами и на каждом повороте автоматически, помимо своей воли, начинал прикидывать, в какую сторону нужно будет прыгать «если что», и пытался оценить свои шансы выжить.
Как потом выяснилось, шофер занимался примерно тем же — молил Бога и надеялся на удачу. Едва мы спустились вниз в долину, он остановил грузовик и присел на обочине покурить, сжимая дрожащими руками сигарету. И только минут через десять мы смогли поехать дальше — уже по равнине.
ЛимаИз Наска я выходил пешком. По дороге ко мне прицепился молодой парень с велосипедом.
— Ты куда?
— В Лиму.
— Пешком?
— Да, пешком. Так и хожу три года. А спать буду в пустыне.
Парень был рад возможности попрактиковаться в разговорном английском языке и сопровождал меня несколько километров. И только у полицейского поста он сел на свой велосипед и поехал назад в город.
А я отошел от Панамериканского шоссе на несколько сотен метров и лег спать посреди бескрайней пустыни, размышляя, не оказался ли я ненароком на одной из знаменитых фигур Наска. Ведь именно где-то здесь в начале XX столетия были случайно обнаружены нанесенные на поверхность земли загадочные рисунки огромных размеров. Непонятно, зачем они были сделаны, неизвестно — кем, и неясно, каким именно образом. Для чего неизвестные строители тратили свое время и силы на создание произведений искусства, которые можно увидеть только с самолета?
От Наска до Лимы я добирался по Панамериканскому шоссе на пикапах, грузовиках, в открытом трейлере… Вокруг расстилалась пустыня. В ней периодически встречались соответствующие духу блеклые и невзрачные городки. Иногда неожиданно появлялись зеленые оазисы. Но также неожиданно они и пропадали. И вокруг опять тянулась пустыня.
Я держался Панамериканского шоссе, не сворачивая ни вправо, ни влево. В Чинча-Алта попал в грузовик, кузов которого был загружен мешками с луком. Педро и парень со странным именем Америка везли его в Лиму на рынок.
— Мы приедем вечером. Ты где собираешься ночевать? — спросили они меня, а когда я честно признался, что не знаю, предложили переночевать у них в кузове.
Район центрального городского рынка запружен людьми, грузовиками, повозками, велосипедами… Мы припарковали грузовик у тротуара, на платной стоянке. Я полез наверх, на мешки с луком.
— С видеокамерой будь осторожнее, — пугал меня Америка. — Здесь, в районе рынка, столько воров, что не успеешь глазом моргнуть, как обчистят до нитки.
Ночь прошла спокойно, ведь спал я под неусыпным контролем со стороны шофера и его помощника. Правда, охраняли они не столько мою видеокамеру, сколько собственный лук.
Знаменитый конкистадор Франсиско Писарро основал Лиму 18 января 1535 г. Город достиг своего расцвета в XVII–XVIII вв. Тогда здесь находилась столица всех испанских владений в Южной Америке. В XIX в. единая колония стала разваливаться на отдельные независимые государства. 12 июля 1821 г. аргентинский генерал Хосе де Сан-Мартин высадился со своей повстанческой армией в порту Писко. Оттуда повстанцы пошли на Лиму. Город они взяли без боя и 28 июля 1821 г. провозгласили здесь независимость Перу.
Центр Лимы, сохранившийся практически без изменений с XVI в., внесен в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Центральную площадь Плаза де Армас заложил сам основатель города Франсиско Писарро (в углу площади установлен ему памятник). Он же определил местоположение Дома губернатора (сейчас это президентский дворец), кафедрального собора и Кабилдо (муниципалитет) — его можно узнать по уникальной архитектуре балконов. В 1650 г. в центре площади построили бронзовый фонтан, который действует до сих пор.
И все же Лима показалась мне удивительно хмурым и даже мрачным городом. Вдоль тихоокеанского побережья Перу проходит холодное арктическое течение Гумбольдта. Из-за него здесь постоянно висит серое марево — туман гаруа. А сейчас к нему примешивается еще и городской смог. Стены исторических памятников, когда-то давно выкрашенные в ярко-желтый цвет, стали уныло-серыми из-за толстого слоя гари, пыли и копоти.
