Жюль Верн - Плавающий город
Ну, а я подался к выходу.
Глава XIV
За ленчем Дин Питфердж убеждал меня, до чего блестяще священник произнес свою проповедь. По его мнению, слова обращения обладали мощью крейсеров, стенобитных машин, броненосцев, морских мин. Вдобавок он полагал, что сила слов проповеди отражает величие Америки. Правда, я не уверен, что он восхищался еще и моралью Америки.
При входе в главный салон я увидел новое объявление:
50°8' с. ш.
30°44' з. д.
Пройдено по курсу: 255 миль
Выходило, что наш пароход проплыл уже тысячу сто пятнадцать миль, включая триста десять, отделяющих Фастенет от Ливерпуля. Почти треть пути. В течение всего дня офицеры, матросы, а также пассажиры обоего пола продолжали отдыхать, «подобно Господу после сотворения Америки». В салонах не звучало ни одно фортепьяно. Не расставлялись на досках шахматы, не сдавались карты. В салоне для игр не было ни единого человека. Я воспользовался случаем, чтобы познакомить доктора Питферджа с капитаном Корсикэном. Этот оригинал весьма позабавил капитана, когда поведал о тайнах «Грейт-Истерна». Он вновь попытался доказать, что корабль обречен, заколдован, в результате чего его неизбежно ждет несчастье. Легенда о «замурованном механике» страшно понравилась Корсикэну, который, как и все шотландцы, обожал невероятные происшествия, тем не менее он не мог не высказать определенную степень недоверия.
— Я вижу, — отреагировал доктор Питфердж, — что капитан не слишком верит моим рассказам?
— Слишком… слишком складно звучит! — ответил Корсикэн.
— Быть может, вы поверите, капитан, — продолжал доктор серьезнейшим тоном, — когда лично убедитесь, что по ночам наше судно находится во власти потусторонних сил?
— Потусторонних сил! — воскликнул Корсикэн. — То есть корабль посещают привидения? А вы сами в это верите?
— Я верю, — настаивал Питфердж, — верю тому, что рассказывают люди, заслуживающие доверия. Так вот, я услышал от вахтенных офицеров и кое-кого из матросов, и тут их слова совпадают до мелочей, что глубокой ночью по кораблю бродит призрак, бестелесная фигура. Откуда он появляется? Никто не знает. Куда он исчезает? Тем более никто не ведает.
— Клянусь святым Дунстаном! — воскликнул капитан Корсикэн. — Мы вместе должны его выследить!
— Сегодня ночью? — осведомился доктор.
— Если угодно, то именно сегодня ночью. А вы, сударь, — добавил капитан, обращаясь ко мне, — составите нам компанию?
— Нет, — отказался я, — мне не хотелось бы нарушать инкогнито этого фантома[123]. Более того, я предпочел бы думать, что доктор шутит.
— Я вовсе не шучу, — настойчиво произнес Питфердж.
— Послушайте, доктор, — продолжал я. — Неужели вы всерьез верите в то, что ночью по палубе корабля бродят мертвецы?
— Я всерьез верю в возможность воскрешения из мертвых, — ответил доктор, — и это может показаться тем более удивительно, — поскольку я врач.
— Врач! — повторил капитан Корсикэн и непроизвольно отодвинулся, будто само это слово внушало ему беспокойство.
— Успокойтесь, капитан, — произнес доктор самым благожелательным тоном, — во время рейсов я не практикую.
Глава XV
На следующий день, в первый день апреля, океан выглядел совсем по-весеннему. Он отливал зеленым покровом, как прерии под первыми лучами солнца. Апрель в Атлантике великолепен. Лениво катятся волны, а в молочной дорожке за кормой, точно клоуны, крутятся касатки.
Как только я увиделся с капитаном Корсикэном, он тут же сообщил мне, что призрак, о котором рассказал доктор, не соизволил появиться. Очевидно, прошедшая ночь показалась ему не слишком темной. Мне пришла в голову мысль, что это — законная первоапрельская мистификация[124] доктора Питферджа. Этот обычай, как и во Франции, прочно бытует в Англии и в Америке. Мистификаторы и мистифицируемые всегда находят друг друга. Одни смеются, другие обижаются. Я даже слышал, что обиженные пускали в ход кулаки, однако среди англосаксов за кулачными ударами никогда не следовали удары шпаги. Полагают, что это сопряжено с суровостью наказаний за дуэль. Офицерам и солдатам поединки категорически запрещены, что бы ни послужило их поводом. Человек, убивший другого на дуэли, подвергается судебному преследованию, причем приговор сопровождается поражением в правах. Я даже вспомнил, как доктор назвал мне фамилию офицера, приговоренного к десяти годам каторжных работ за то, что он нанес смертельную рану противнику в поединке, проводившемся строго по правилам. Понятно, что столь жестокий закон полностью исключил дуэль из общественной жизни британцев.
Солнце светило ярко, и полуденные астрономические измерения прошли без труда. Мы находились на широте сорок восемь градусов сорок семь минут и на долготе тридцать шесть градусов сорок восемь минут, пройдя по курсу всего лишь двести пятьдесят миль. Быстрые трансатлантические суда вправе были бы предложить себя в качестве буксира. Это наносило серьезный моральный ущерб капитану Андерсону. Главный механик объяснил недостаточность давления пара плохой вентиляцией в новых топках. Мне же представлялось, что замедленный ход целиком и полностью связан с тем, что диаметр гребных колес неоправданно занижен.
Тем не менее примерно в два часа того же дня скорость парохода заметно увеличилась. Я понял это из поведения влюбленной парочки. Прислонившись к релингу правого борта, они шептали друг другу милые глупости, держась за руки. Улыбаясь, они глядели на клубы дыма, которые столбом поднимались из труб «Грейт-Истерна», окутанных венчиками белого пара. Пара было немного — зыбкое облачко, легкий выдох, — но наши молодые влюбленные это заметили. Нет! Сам Дени Папен[125] так не радовался, когда увидал, как под воздействием пара подпрыгивает крышка его знаменитого котла.
— Дымят! Дымят! — воскликнула юная мисс, глядя на то, как пар обволакивает трубы.
— Пошли глядеть на машину! — позвал молодой человек, прижавши локоть к локтю невесты.
В это время ко мне подошел Дин Питфердж. Мы смотрели, как юная пара скрылась в главной надстройке.
— Как прекрасна молодость! — произнес он.
— Да, — согласился я, — молодость вдвоем!
Мы тоже пошли туда и заглянули в люк машинного отделения. Там, на глубине шестнадцати футов, перед нашими глазами предстали четыре поршня на длинных штоках, двигавшихся по горизонтали навстречу друг другу и каждым движением вбиравших в себя очередную порцию масла[126].
