Асгольф Кюстин - Россия в 1839 году. Том второй
39
Я это знал прежде и уже писал об этом (См. т. I, с. 364 и наст. том, с. 15 (и примеч.).).
40
Перевод М. Гринберга.
41
Китай-город — купеческий квартал (см. его описание в нашем 27-м письме).
42
Замысел Екатерины II, частично осуществляемый сегодня.
43
Романовы по происхождению пруссаки, вдобавок, с тех пор как родоначальник этой династии занял трон, представители ее — в отличие от московских князей — женились чаще всего на московских принцессах (Скорее всего, Кюстин почерпнул эту версию из Левека, который сообщает о происхождении Романовых: «Андрей, сын Ивана и, как говорят, брат одного прусского князя, приехал в Россию в середине XIV столетия, в царствование великого князя Ивана Ивановича …» (Levesque. Т. 6. Р. 138).).
44
И я тоже художник! (ит.) («И я тоже художник!» — выражение, по преданию, восходящее к восклицанию Корреджо (ок. 1489–1534) при виде картины Рафаэля «Святая Цецилия» (иногда называют другую картину того же автора).)
45
Впрочем, я слышал, что после моего отъезда из России он женился и остепенился.
46
Именно такая судьба постигла в нынешнем году князя Долгорукова, автора невинной брошюры «Заметка о главных родах России» (Князь Петр Владимирович Долгоруков (1817–1868) в начале февраля 1843 г. выпустил в Париже на французском языке под псевдонимом граф д'Альмагро брошюру «Заметка о главных родах в России» (объявлена в «Bibliographie de la France» 11 февраля 1843 г.), в которой, по словам видного сановника М. А. Корфа, «откровенно рассказал происхождение и домашние тайны некоторых высших наших фамилий» и которую Я. Н. Толстой расценил как «хулы и клеветы с большими шансами на правдивость» (Лежке. С. 531, 530). Заметка в «Journal des Debats», на которую ссылается Кюстин и к которой восходит его примечание, была опубликована 28 марта 1843 г. Здесь сообщается, что «князь Д…, принадлежащий к одному из славнейших родов России и проживавший некоторое время в Париже, только что получил приказ покинуть Францию и немедля вернуться в Москву». Причиной этого, объясняет автор заметки, явилась брошюра князя, представляющая собою не что иное, как простое перечисление титулов, которое в любой другой стране могло бы испугать лишь людей, не имеющих на свои титулы никакого права, в России же произвела большой шум, ибо здесь все зависит от воли одного человека — императора, и никакие действия высшей власти никогда не обсуждаются публично. Ссылаясь на «своего корреспондента в Петербурге», газета сообщала, что особый гнев императора вызвали два места в брошюре. Первое — «приложение к биографической справке о роде князей Трубецких, один из представителей которого так жестоко расплачивается в Сибири за попытку устроить революцию, предпринятую по смерти императора Александра». В этом «приложении» князь Д… рассказывает об избрании на царство Михаила Романова и, назвав других претендентов на русский престол — Мстиславского, Пожарского и Трубецкого, отказавшихся от этой чести в пользу Романовых, напоминает о «конституции», которой поклялся хранить верность Михаил Романов: «Палата боярская состояла из бояр и определенного числа чиновников, выбранных царем думных дворян, палата общин — из представителей духовенства, дворянства и буржуазии (т. е. купечества)». Конституция, которой Михаил Романов поклялся следовать в 1613 г., а Алексей Михайлович в 1645 г., писал «Journal des Debats», не разрешала царю «устанавливать новых податей, объявлять войну, заключать мир и приговаривать к смертной казни без согласия палат. До Петра I в начале всех указов стаяло: «Царь указал, и бояре приговорили». Петр I, мало приверженный конституционным формам правления, уничтожил обе палаты, и с тех пор ни одна русская книга не осмеливалась их упоминать. Но официальные бумаги, хранящиеся в архивах империи, свидетельствуют об их существовании» (на самом деле «ограничения» власти Михаила Федоровича — позднейшая легенда, возникшая в 1720—1730-х гг.; подробнее см.: Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М, 1993. С. 336–344). Другим источником высочайшего неудовольствия газета называет упоминание Долгоруким его более подробного сочинения «История России после восшествия на престол Романовых», которое «к маю месяцу будет окончено и останется на хранении в гостеприимной Франции вплоть до тех пор, когда оно будет опубликовано, сказать же, когда именно это произойдет, автор пока затрудняется». Российского императора, утверждала парижская газета, разгневало упоминание Франции в таком контексте. В авторстве заметки в «Journal des Debats» подозревали самого Долгорукова (русский поверенный в делах Н. Д. Киселев, по сообщению Я. Н. Толстого, знал это «из верного источника» — ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4. № 195. Л. 89 об.) Долгоруков же «не признавал себя автором» (А. И. Тургенев — Н. И. Тургеневу, 26 мая 1843 г.; РО ИРЛИ. Ф. 309, № 950. Л. 235). «Заметка о главных родах в России» вызвала во Франции оживленный интерес как в правительственных, так и в легитимистских кругах. По свидетельству А. И. Тургенева, «Шатобриан и Тьер уговаривали его <Долгорукова> писать историю своей страны» (РО ИРЛИ. Ф. 309. № 950. Л. 238; письмо к Н. И. Тургеневу от 18/30 июня 1843 г.), а сам Долгоруков в покаянном письме к Николаю I хвалился: «Старец Шатобриан — эта живая хоругвь чести и великодушия — сказал мне: «Князь! Дворянству русскому следовало бы соорудить вам памятник; до вас никто из нас ничего и не знал об этом дворянстве!» (Лежке. С. 535). 16/28 февраля 1843 г. Долгоруков за публикацию брошюры был вызван в Россию, куда прибыл 1 мая, и сразу по прибытии был арестован. 20 мая Николай I распорядился сослать Долгорукова в Вятку с обязанностью служить. От службы князь отказался, ссылаясь на закон, предоставляющий каждому дворянину право служить или не служить по собственному усмотрению, но в ссылку отправился (в Вятку он прибыл 1 июня 1843 г.).). В брошюре этой сочинитель, за которого заступилась «Журналь де Деба», дерзнул предать печати то, что известно всему свету, а именно, что род Романовых уступает в знатности роду Долгоруковых, что избрание Романовых на российский престол в начале XVII века не вполне законно, ибо его оспаривали Трубецкие, избранные первыми, и многие другие боярские семейства. Романов был признан царем лишь в обмен на некоторые либеральные перемены в устройстве государства. Весь мир свидетель тому, до чего эти послабления, отмененные вскоре Петром I, довели Россию. И за подобное преступление в наши дни знатный дворянин может быть сослан в Сибирь, в Вятку! Пока он еще не приговорен к ссылке, император лишь посоветовал (см. «Франкфуртскую газету» и «Аугсбургскую газету») ему отправиться туда(Франкоязычная газета «Journal de Francfort», отчасти субсидируемая русским правительством, писала 5 мая 1843 г.: «Берлин, 26 апреля. Русские, посещающие нашу столицу, мало рассказывают о том, что происходит в их стране, ибо у них есть все основания действовать осторожно и осмотрительно. Тем не менее нередко они помогают нам исправлять ложные слухи, которые иные люди охотно распространяют о России за границей и в особенности во Франции. Так, русские уверяют, что неверно, будто князья Долгорукий и Мирский, только что возвратившиеся из Парижа в Петербург, обречены на опалу. Всем русским помещикам, пробывшим некоторое время в чужих краях, приходится рано или поздно возвращаться в Россию. Если русское правительство старается помешать богатым помещикам заживаться в Европе, то причиной тому исключительно соображения финансовые».). Столь патриархальный способ изгнания возможен лишь при отеческой самодержавной власти, царящей в России.
