Елена Блаватская - Дурбар в Лахоре
Описав англичан и их выработанную здесь характеристику, взглянем на туземцев и посмотрим, насколько они заслужили свою лютую судьбу. Выскажу мысль, которая может показаться парадоксальною, хотя оправдывается неопровержимыми фактами. В индусах нет, да и не может быть того чувства, которое мы, европейцы, привыкли называть патриотизмом, то есть любовью к своему отечеству в отвлеченном смысле этого слова. Нет той горячей привязанности к учреждениям родины как целого чувства, электризующего иногда целую нацию и заставляющего ее подниматься, как один человек, для прославления или на защиту отечества: нет той отзывчивости на ее горе, как и на радости, на славу, как и на бесчестие ее… а нет в них такого чувства по столь же простой, как и понятной причине. Эта причина – очевидный и всем известный факт. Кроме отеческого дома или избушки, где ему случилось увидеть впервые Божий свет, у индуса, говоря вообще, нет другой отчизны. Скажу более: на своих ближайших соседей через стену родительского дома туземец уже часто взирает вследствие священного для него закона, предписанного его религией, не как на соотечественника, а как на чужеземца совсем другой расы, если только эти соседи не одной с ним касты. Это уже подтверждается тем, что, говоря про индуса, живущего, положим, по другую сторону его поля, первый индус отзовется как о беллати (чужеземце), термин презрения, относящийся не к одним европейцам. Таким образом, чуждый чувству патриотизма в случаях вторжения или междоусобицы, туземец, невзирая на личную храбрость, заставлявшую его защищать родной очаг и семейство до последней капли крови, интересовался да и теперь интересуется весьма мало судьбой как Индии в ее интегральном значении, так и своего ближнего, если только этот ближний не принадлежит к его касте, или даже к тому специальному отделу или подразделению касты, к которому он причислен сам.
Географическая страна разделена на бесчисленные раджи и малые государства; этнологически – на сотни племен и национальностей; номинально – на две расы: на ариев и семитов, или индусов и моголов, то есть на две главные религии: магометанскую и брахманскую. Обе веры находятся между собой в вековой непримиримой вражде, и только присутствие британских войск сдерживает фанатизм обеих рас, которые иначе стали бы резать друг другу горло на каждом религиозном празднике той или другой стороны, а таких праздников несколько десятков в году как у моголов, так и у индусов, особенно у последних. Далее, даже магометане разделены в Индии на большое число враждебных друг другу сект, неизвестных среди правоверных Турции и Европы. Об индусах же и говорить нечего: номинально все они (около двухсот миллионов) принадлежат к так называемой «вере браминов» и преклоняются перед священным законоведением Ману и Ведами. Но ведь и рыбы, пожирающие друг друга, живут в одной воде. Взгляните в безлунную летнюю ночь на небо с его тысячами звезд, если желаете получить понятие о кастах, субкастах, разделениях и подразделениях веры браминов. Они и сами говорят, что их священные Веды – всемирный безбрежный океан, из-под солено-горьких вод коего вытекают тысячи источников чистейшей воды. Понимай так: воды Вед-океана слишком солоны для обыкновенного желудка: поэтому, дабы сделать их годными, явились хитрые гидрологи под видом браминов, которые и занялись фильтровкой этих вод, каждый из них комментируя древнее писание по-своему. В результате с веками оказалось следующее:
Номинально индусы разделяют свою расу на четыре касты: 1) брамины, или сыны бога Брамы, 2) кшатрии, или воины, 3) вайши, или торговцы и 4) шудры, или чернорабочие, низший класс. Но каждая из этих каст подразделяет себя на субкасты (от пяти до тринадцати), которые, в свою очередь, распадаются на фракции, коим нет числа. Словом, каждая каста есть гамма тонов, нисходящая от высокой до низкой ноты; только вместо семи в ней «до семижды семидесяти» тонов. Так, например, в двух главных подразделениях браминов высшей аристократии мы видим, что «панча дравиды» и «панча гинды» (первые – жители южной, а вторые – северной Индии), две субкасты, не могут ни вступить между собой в брак, ни есть вместе пищу, в которую входит хоть одна капля воды; но обе субкасты – брамины, и всякую другую пищу могут есть в компании! Гуджератский брамин примет воду из рук или из дома махратского брамина, но не станет есть рис, приготовленный последним. Брамин Дешашта имеет право разговаривать с брамином Кархада издали, но если нечаянно перейдет его тень или дотронется до него, то сильно осквернится!..
Теперь спрашивается: может ли Индия при такой системе быть не только рассадником патриотизма, как то полагают некоторые писатели, но даже порождать время от времени патриотов? В ней до 200 миллионов индусов, принадлежащих к одной вере; но как христианская религия не мешает такому же большому числу европейцев воевать и ненавидеть друг друга, так и здесь в Индии. Есть в ней индусы махраты и индусы пенджабы, бенгальцы и дравиды, гуджераты и раджпуты, кашмирцы и непалийцы и пр., и все они – индусы. Но воображать вследствие этого, что раджпут считает частью своей родины Деккан или Бенгалию и при случае поднимется на ее защиту так же нелепо, как надеяться, что москвич станет гореть желанием отомстить зулусам, побившим англичан, или взглянет на Испанию, как на часть своей родины, потому только, что она в Европе!..
Англичане дозволяют миру полагать, будто одни они, со сравнительно малым войском усмирили бунтовщиков в 1857 году, покорили и испепелили Могольскую династию в Дели и окончательно приковали к запяткам Великобритании индийских раджей, как приковывались во времена древности цари-пленники к колесницам победителей. Но не потому ли они и похваляются этими подвигами, что история мятежа еще никогда не была никем другим писана, кроме их самих? Не будучи в состоянии вырвать эту кровавую страницу из летописи покорения Индии, они ее расписывают по-своему. А если представить дело в его настоящем виде, выйдет, что они и во веки веков не усмирили бы мятежников, не помоги им пенджабы, особенно сикхи. Никто не будет столь глупым, чтоб усомниться, как в их личной храбрости, так и в превосходстве их военного гения, вооружения и всего прочего над азиатскими народами: но сила солому ломит, и если во время мятежа они были душой в военных делах, то пенджабы с некоторыми другими оставшимися верными Англии племенами были тою сильною рукой, которая раздавила одну голову за другой этой многоглавой гидре, собравшейся было позавтракать зазевавшимися бриттами. И мятеж поглотил бы их всех до единого, когда бы не «верные наши пенджабы», как выражаются англичане в свои редкие минуты справедливости к туземцам. А пошел индус на индуса, восстал брат на брата вовсе не из верности, как и не из особенной любви к англичанам, а просто, во-первых, из личного мщения сикхов к индусам центральной Индии, войска и многие из племен которой помогли их общему врагу покорить Лахор и Пенджаб в 1845—1849 годах; во-вторых, из вековой ненависти к моголам.
