Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию по суше
— Ты сможешь взобраться по ней, или мне помочь тебе? — спросил он проводника.
— Нет, самому мне не подняться, — жалобно заскулил бедный малый. — У меня все тело разбито.
— Тогда обвяжись веревкой и ухватись за нее покрепче. Время не терпит, не правда ли?
Сохраняя удивительное хладнокровие, Жюльен, накинув конец веревки на острый камень, выступавший из скалы, закрепил его двумя морскими узлами.
— Ну, как там у тебя? Все в порядке?
— Да, — глухо ответил метис.
Напрягши мускулы, откинувшись назад и вдавив, образно говоря, свои подошвы в камни, Жюльен начал медленно, с бесконечными предосторожностями, вытаскивать метиса. Тот же почувствовал сильное головокружение и, ослепленный ярким светом, лившимся сверху, а также оглушенный таинственным гулом, поднимавшимся из глубины пропасти, бессильно повис на веревке над бездной, не в состоянии помочь самому себе: все силы, которые у него были, ушли на то, чтобы удержаться на своей ненадежной опоре в течение двух долгих часов.
Жюльен, образец отваги и физической мощи, продолжал неспешно делать свое дело, хоть это и было довольно трудно из-за полной пассивности проводника, возможно, уже потерявшего сознание.
Французу удалось поднять метиса на десять метров. Еще две минуты, и жизнь его будет вне опасности.
Но тут раздались страшные вопли: это кричали Жак, погонщик мулов и два пастуха, внимательно следившие за ходом спасения. И в тот же миг Жюльен заметил огромную тень, накрывшую, словно облако, площадку, на которой он едва держался, а вслед за тем услышал громкий свист и шумное хлопанье крыльев. Чудовищная, как в восточных сказках, птица с черно-белым оперением, желтыми глазами, жестким, как у тигра, взглядом, с плоской, сплюснутой головой и крепкой, облезшей красной шеей, приблизилась к забредшим в ее края людям и неподвижно зависла над ними.
Это был гриф! Обитающий в Андах гигантский пернатый хищник, чьи крылья достигают в размахе четырех метров и чья сила равна его жестокости. Он нападает даже на крупных млекопитающих и не опасается встречи с самим человеком, особенно когда тот болен или безоружен.
С бесконечных высот, где любят парить эти птицы, из недоступного другим живым существам мира вечных снегов, где эти хищники, широко развернув крылья, как бы замирают в поднебесье на многие часы, стервятник, опьяненный пространством и светом, узрел человека, повисшего над пропастью и недвижного, словно труп. Завороженный видом добычи, подстегиваемый постоянным чувством голода, которое он никогда не мог утолить, — ведь прожорливость этих птиц — факт общеизвестный[584], — гриф устремился, или, вернее, стал падать, как камень, с дьявольской точностью именно туда, где находился объект его отвратительного вожделения, затем раскрыл свои гигантские крылья, так что получилось нечто вроде парашюта, и, напрягши все силы, резко остановил головокружительное скольжение вниз, чтобы подготовиться к атаке на двух беспомощных, как полагал он, человек: одного — живого и другого — мертвого. И если даже первый и ускользнет от него, размышлял хищник, то уж второй-то наверняка будет принадлежать ему. А это — еда на целый день.
Выбросив вперед сернистого цвета лапы с острыми и твердыми, как железные скобы, когтями, вытянув в том же направлении плоскую голову, откинув назад крылья и поискав взглядом то место на теле своей будущей жертвы, куда лучше всего вонзить когти, чтобы крепче схватить добычу и вернее поразить своим огромным клювом сердце — этот главный орган любого живого создания, хищник ринулся на проводника.
Жюльен пронзительно закричал. Птица в замешательстве отпрянула в сторону от намеченной жертвы, успев, однако, ударить метиса своим мощным крылом.
Бесстрашный спасатель, понимая, что при данных обстоятельствах секунды равняются часам, изо всех своих сил тянул вверх ремни, и благодаря невероятному напряжению ему удалось подтянуть по-прежнему беспомощно висевшего на веревке бедолагу до уровня каменной площадки. Эх, если б тот сам мог зацепиться за выступ и хотя бы чуть-чуть помочь вконец изнемогшему Жюльену!
Гриф во второй раз обрушился на человека, возбуждавшего у него аппетит.
Француза охватил гнев. Как, столько усилий, и все напрасно?! Он пытался вытащить своего спутника из пасти смерти лишь для того, чтобы увидеть, как несчастного разорвет на части это мерзкое чудовище?
Из-за нависшей над метисом грозной опасности разъяренный Жюльен ощутил такой прилив сил, что решился на безумный, казавшийся безрассудным шаг.
Не думая о том, что может свалиться в бездну, он, повинуясь одному из неодолимых, всегда неожиданно возникающих импульсов, обернул кожаный ремень вокруг левого запястья, достал из чехла мачете и, склонившись над зияющей пустотой, лишь одной рукой удерживая в течение шести секунд тяжелую массу человека, со всего размаха ударил своим оружием грифа, который уже нацелился на горло метиса. Острый клинок с сухим треском опустился на голову крылатого разбойника и рассек ему череп.
Крылья хищника моментально свернулись, и он, обмякнув, полетел на дно пропасти — вслед за выскользнувшим из руки Жюльена ножом, который, задевая при падении торчавшие из стены ущелья камни, издавал чистый металлический звон.
Метис открыл глаза, и тотчас до его сознания дошло, какую смелость проявил хозяин, спасая его. Инстинктивно уцепившись пальцами за край выступа, он хотя и не много, но все же помог Жюльену втащить себя на площадку. Однако сам француз лишился при этом последних сил и присел на минуту, боясь головокружения из-за прилива крови к голове. Но недомогания у таких людей столь же редки, сколь и кратковременны.
Сверху донесся голос Жака:
— Эй, Жюльен! Мы опускаем поводья. Наш конец надежно привязан к камню. Скрепи их с ремнями… Ну как, готово?
— Да…
— А теперь обвяжи приятеля: мы вытащим его первым.
— Давай!..
Жак с помощью погонщика мулов и двух пастухов — чем больше народу, тем лучше! — начал изо всех своих недюжинных сил тянуть веревку.
Метис, беспомощно раскачиваясь в воздухе, то и дело задевая за торчавшие из скалы острые камни, отчаянно вопил.
— Эй, — пытался успокоить его Жак, — ничего страшного! Путешествие будет недолгим, и я предпочитаю слушать эту твою музыку, чем видеть тебя полумертвым, каким ты только что был… А, гоп! — В тот момент, когда голова парня оказалась на уровне ног спасателей, француз ловко наклонился и легко, как ребенка, поднял метиса за воротник своей мускулистой рукой. — Ты весишь куда меньше, чем чугунная гиря мисс Леоноры!.. Ну а сейчас — твоя очередь, Жюльен!
Тому не пришлось повторять приглашение дважды. Уцепившись за узел на веревке, он дал сигнал и тотчас почувствовал, как его энергично поднимают наверх.
