Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла
Четырнадцатая ночь застала их беспомощно дрейфующими в Адриатическом море, где-то между Грецией и Сицилией. В это время уши матросов уловили звук, который не был слышен никому из пассажиров: они услышали, как бьются буруны о неведомый берег. Они бросили грузило за берег и обнаружили, что под судном глубина в двадцать фатомов. Спустя некоторое время они повторили процедуру и обнаружили, что глубина уменьшилась до пятнадцати фатомов. Вокруг царила кромешная тьма, и они не знали, где находятся. Луна и звезды скрылись за облаками. Шторм, возможно, гнал судно на скалы у какого-нибудь пустынного берега. Моряки сбросили четыре кормовых якоря и стали с нетерпением дожидаться рассвета.
Команда, чувствуя близость берега, решила воспользоваться спасательной лодкой, предоставив корабль и пассажиров собственной участи. Павел разгадал их трусливые намерения и объявил об этом центуриону. Слова его прозвучали — и продолжают звучать сквозь века — как набатный колокол христианского единства:
«Если они (матросы) не останутся на корабле, то вы (солдаты) не можете спастись».
Услышав это, солдаты тут же выхватили мечи, побежали на корму и отсекли веревки, державшие лодку, которая скрылась в темноте.
Наконец рассвело. Павел ходил по палубе, утешая попутчиков и уговаривая их поесть. Полуживые от страха, ослабевшие от голода и долгой борьбы со стихией, люди лежали без движения и прислушивались к волнам, бьющимся о прибрежные скалы. Павел понимал, что от них потребуется немало усилий и смелости, чтобы вытащить корабль на берег. Поэтому он продолжал ходить от одного товарища к другому и, заботливо, по-женски, уговаривал подкрепиться. В конце концов они сдались и поели хлеба, который апостол раздал всем. Немного воспрянув духом, стали готовиться к предстоящему нелегкому дню. Когда окончательно рассвело, люди увидели, что их прибило к каменистому острову, возле которого кипели белые буруны. Хотя многие из моряков бывали раньше на Мальте, никто из них не узнал пустынных северных берегов. Оглядываясь по сторонам, они увидели «место, где встречаются два моря». Рукав, отделявший маленький островок от большего, намыл песчаную косу. Именно в этом месте и было решено высаживаться.
Последние запасы пшеницы полетели за борт, облегчив таким образом судно. Матросы наспех соорудили парус и подняли сброшенные накануне якоря. Освободив заклиненный руль, они наперекор бушующей стихии — ибо шторм все еще продолжался — направили корабль к намеченному месту. Нос судна застрял в песчаной косе, а волны били в корму. В этот тяжелый миг, когда все смешалось на борту увязшего судна, солдаты решили убить узников, чтобы те не сбежали. И если бы не присутствие Павла, так бы и случилось, ибо именно так поступали с пленниками в схожих ситуациях. Но центурион Юлий хотел спасти апостола, а потому настрого запретил солдатам пускать в ход оружие. Он приказал тем, кто умеет плавать, прыгать в воду и плыть к берегу; остальным же спасаться на досках и на том, что осталось от судна после кораблекрушения.
Местные жители, которые робко наблюдали со стороны за этой сценой, подошли поближе, чтобы посмотреть, что за людей выбросил шторм на их берега. Они разожгли костер, и Павел помогал им. Когда он собирал дрова для костра, выползла змея и вцепилась ему в руку. Однако апостол стряхнул ее в огонь и «не потерпел никакого вреда». Видя это, местные жители стали шептаться между собой, что, наверное, к ним в гости пожаловал сам бог.
Так — под проливным дождем, в грохоте грома и бушующих волн — Павел ступил на остров Мальта.
10Мальта предстала перед нами в утреннем свете в виде пологого холма горчичного цвета, ярко вырисовывавшегося на фоне моря. Нигде не было видно ни деревца. Зато волнистая линия горизонта была буквально утыкана маленькими деревушками. Они выглядели исключительно аккуратными и четко оформленными — будто на макете архитектора. В бинокль мне удалось разглядеть белый город со множеством барочных куполов — это была столица острова Валетта. Когда мы приблизились к порту, я смог расслышать перезвон церковных колоколов: почему-то в восточной части города они звучали громче и мощнее, чем в западной.
Гавань представляла собой полоску ярко-синего цвета в обрамлении горчичных скал. На рейде стояли линкоры и эсминцы, выкрашенные в традиционный средиземноморский голубой цвет, который на самом деле выглядел блекло-серым. Обманчивое спокойствие нарушалось светом сигнальных ламп, которые напоминали, что флот даже в мирное время настороже. Морской катер курсировал по всей гавани — от здания таможни до боевых кораблей. В тени лайнера болтались гребные лодочки с местными жителями. Эти смуглые темноволосые люди стояли, воздев руки — казалось, будто они исполняют оперную арию. Приглядевшись, я понял, что они пытались продать пассажирам лайнера изделия местных кружевниц.
Стоило нам бросить якорь, как к нашему судну тут же устремился адмиральский катер — или он по-прежнему называется баркасом? — радующий взгляд чистотой и свежей покраской. В маленькой застекленной кабине сидел важный молодой офицер. Двое матросов военно-морского флота ловко и согласованно подцепили отпорными крюками наш трап, и офицер поспешно взбежал на борт. Очевидно, он встречал кого-то из пассажиров — скромного и неприметного в течение рейса, но на которого теперь пал отблеск славы военно-морского флота Его Величества.
Что касается меня, я скромно добрался до берега на гребной лодке и нанял машину до Валетты. Столица острова представляет собой восточный город с узкими улицами, которые ведут к просторным площадям с великолепными церквями, сверкающими в солнечном свете. Непрерывной вереницей тянулись женщины, отодвигая занавески на входе и скрываясь в цветном полумраке храмов.
В уличной толпе я высматривал пожилых, похожих на монахинь женщин в фальдеттах. Этот забавный капюшон, жесткий благодаря каркасу из китового уса, является неотъемлемой частью национального костюма мальтиек. Существует версия, что этот элемент костюма — то ли шляпа, то ли плащ — появился в 1798 году, когда войска Бонапарта оккупировали остров. Якобы местные жительницы, чтобы спрятаться от нескромных глаз французских солдат, накидывали на голову одну из верхних юбок. Мне больше по душе другая версия, которая гласит, что в давние времена бедные крестьянки — не имея ни шляп, ни платков — вынуждены были накидывать юбку на голову, чтобы иметь возможность войти в церковь с покрытой головой.
Забавное зрелище представляют собой британские семейства на улицах Валетты — папа-сержант, его жена и благовоспитанное чадо. Они чинно прогуливаются по городу, словно, сами о том не подозревая, каким-то чудесным образом перенеслись сюда прямо с Брикстон-Хай-стрит.
