Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке
Военные упражнения зулусов
Рисунок
В лесах Шупанги изобилует дерево мокунду-кунду; из его ярко-желтой древесины можно делать хорошие корабельные мачты, оно же дает сильнодействующее средство против лихорадки. Дерево гунда достигает огромных размеров; древесина его твердая, довольно свилеватая, содержащая большое количество кремнезема. Из этого дерева делаются большие каноэ, в которых можно перевозить 3–4 тонны. Португалец из Келимане платил зулусам за разрешение рубить эти деревья в 1858 г. 200 долларов в год, а его преемник платит ныне 300 долларов.
Путешествия Д. Ливингстона в Центральной и Южной Африке
В Шупанге, в красивейшем месте на берегу реки, стоит одноэтажный каменный дом. На склоне перед домом – газон, на южном конце которого находится прекрасный манговый фруктовый сад. Эта лужайка спускается вниз к широкой реке Замбези, зеленые острова которой покоятся на солнечном лоне ее тихих вод. Позади, к северу, простираются обширные поля и пальмовые и другие тропические леса; дальше поднимается к белым облакам мощная гора Муррум-бала; еще дальше виднеются на голубом горизонте более отдаленные горы. Этот так красиво расположенный дом вызывает грусть, так как он связан самым мрачным образом с историей двух английских экспедиций. В 1826 г. здесь умер от лихорадки бедный Киркпатрик, участник топографической экспедиции капитана Оуэна; здесь же и от этой же роковой болезни умерла в 1862 г. горячо любимая жена д-ра Ливингстона. Оба похоронены на расстоянии 100 ярдов к востоку от дома, под большим баобабом – далеко от родины.
Дом в Шупанге был главным штабом губернатора во время войны с Мариано. Он рассказал нам, что Мозамбикская провинция стоит правительству метрополии от 5 до 6 тысяч фунтов стерлингов в год и Восточная Африка ничем этого не компенсирует.
Мы встретили здесь нескольких других влиятельных португальцев. Все казались дружественно настроенными и выражали готовность помочь экспедиции всем, чем могут. Больше того: полковник Нуньес и майор Сикард претворили свои слова в действие, организовав рубку дров для парохода и послав людей помочь в разгрузке. Можно было заметить, что ни один из них не знал ничего об устье Конгоне: все думали, что мы прошли через Барра Катрина или Восточную Луабо.
Д-р Кэрк остался здесь на несколько недель, он не только обследовал небольшое озеро, расположенное в 20 милях к юго-западу, но и оказывал медицинскую помощь больным и раненым солдатам, за свои ценные услуги он получил благодарность от португальского правительства.
Мы нарубили здесь дров из африканского черного и железного деревьев; последнее достигает громадных размеров, иногда 4 футов в диаметре. Наш механик, зная, что стоят черное и железное деревья у нас на родине, заявил, что ему жаль жечь такие ценности. Хотя с точки зрения ботаники эти два дерева различны, все же они удивляют большим сходством, но черное дерево, растущее здесь в некоторых районах, выше по качеству, а железное дерево ниже, чем те же породы деревьев, привозимые из других стран. Каучуковое дерево[23] растет в больших количествах на материке за домом в Шупанге, в районе изобилуют коренья калумбы; индиго растет много по берегам реки и когда-то, вероятно, возделывалось искусственно, так как раньше вывозилось в обработанном виде. Из каучука делают мячи для игры, похожей на «пять», а коренья калумбы, говорят, употребляются для закрепления некоторых красок, но не как красители.
Мы вышли в Тете 17 августа 1858 г. Плавание было довольно трудным, так как Замбези на протяжении от Шупанги до Сены широка и изобилует островами; наш черный лоцман, Джон Сиссорс, невольник, иногда ошибался каналом и сажал нас на мель. Ничуть не смущаясь, он восклицал в таких случаях огорченным тоном: «Проход не здесь, а там». «Тогда почему же ты не повел нас туда?» – ворчали наши кру, которым приходилось выполнять работу по стаскиванию судна с мели. Когда они говорили грубо с бедным Сиссорсом, его слабость и раболепство проявлялись в жалобах: «Эти люди так ругаются, что я готов убежать». Такой способ кончать свои обязанности не является необычным на Замбези; за то время, что мы пробыли там, было несколько случаев, когда наемные команды сбегали с порученным им имуществом. Если торговец не может отплатить сам за нанесенный ему ущерб, ему приходится с потерей мириться. Зулусы не выдадут сбежавшего невольника даже его хозяину. Один невольник, принадлежавший м-ру Асеведо, убежал, и его вернули, только получив подарок, который значительно превышал стоимость беглеца.
Плохо сконструированные топки нашего парохода пожирали громадное количество дров. Их затапливали в два часа ночи, но пар мы редко получали раньше шести. Масса времени терялась на рубку дров. Большие, тяжело нагруженные каноэ могли почти не отставать от нас, а маленькие нас обгоняли, и гребцы с удивлением и жалостью оглядывались на медленно двигающийся и пыхтящий «Астматик». Для нас пар не был силой, экономящей труд, лодки или даже каноэ сделали бы для экспедиции все то, что делал он, с половиной затрат и труда.
Мы пристали к берегу, чтобы набрать дров, в Шимоара, как раз ниже впадения Шире. Кварцевые юры здесь покрыты деревьями и гигантской травой; в изобилии растет низкорослое лесное дерево буазе – род полигалы, его красивые гроздья розоватых душистых цветов наполняют воздух чудным ароматом; семена дают прекрасное масло, а кора более мелких веток – волокно, более тонкое и прочное, чем лен; туземцы делают из него сети для рыбной ловли.
Зулусский крааль
Рисунок
Бонга, брат мятежника Мариано, возглавлявший теперь восставших туземцев, явился повидать нас с несколькими своими старейшинами. Они отнеслись к нам вполне дружественно, хотя им и сказали, что мы перевезли больного губернатора в Шупангу и вылечили его от лихорадки. Когда мы ознакомили Бонга с целью нашей экспедиции, он сказал, что нам не придется терпеть в нашей полезной работе помех от его народа. Он прислал нам в подарок рису, двух овец и большое количество дров. Он никогда не пытался как бы то ни было использовать нас в борьбе, которую вел; другая сторона проявила к нам меньше доверия: нашему лоцману устроили настоящий допрос, добиваясь узнать, не продавали ли мы порох неприятелю. Однако нам удалось сохранить хорошие отношения и с восставшими, и с португальцами.
Так как подняться на пароходе по мелкому каналу, на котором стоит Сена, было невозможно, мы бросили якорь у Ньярука, небольшого негритянского селения, в 6 милях ниже по течению, и на следующее утро отправились в Сену пешком. Узкая извилистая тропинка, по которой мы должны были идти гуськом, проходила через огороды и лесные участки, причем самыми высокими деревьями были колючие акации. Небо было покрыто облаками, воздух прохладный и приятный, а маленькие птички радостно пели от полноты сердца странные сладкие песни, которые, хотя и походили на песни наших птиц в весеннее утро, все же, казалось, были на иностранном языке. По дороге мы встретили много туземцев. Большинство мужчин было вооружено копьями, луками со стрелами или старыми мушкетами; у женщин были железные заступы с короткими ручками, – они отправлялись работать в садах и огородах. Все они отходили в сторону, чтобы дать нам пройти, и вежливо нас приветствовали: мужчины – кланяясь, а женщины – приседая, даже если у них были тяжелые ноши на голове. Реверанс, который делают с голыми ногами, – это нечто потрясающее!
