Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №05
…Поздно среагировав на ее появление, самка устремилась ввысь, пытаясь увлечь врага причудливыми виражами. Но сойка оказалась опытной злодейкой. Сообразив, что это всего лишь обманные маневры совершенно безобидной птицы, на которые можно не обращать внимания, она совсем было нацелилась схватить одного из малышей. Но тут прямо в упор, с двух сторон на нее ярко полыхнули ослепительные вспышки: я не стал дожидаться неминуемой кровавой развязки, а сработал «на опережение». Теперь уж сойка всерьез перепугалась и, закричав дурным голосом, улетела. Долго еще разносилась по заболоченному лесу ее скрипучая «ругань». Зато милые моему сердцу маленькие козодои остались целы и невредимы.
Пройдет еще пара недель, и они поднимутся на крыло. Но родители не оставят их и будут докармливать дней десять. К тому времени август перевалит за середину, ночной мошкары будет все меньше и меньше. Это станет для козодоев сигналом к отлету в далекую Индию и Африку. Первыми, не дожидаясь августа, улетают негнездившиеся холостяки. За ними в поход собираются взрослые семейные птицы. Последними пускается в путь молодежь.
Пролетая ночью над большими городами вроде Москвы, некоторые из них облюбовывают для своего дневного отдыха карнизы и выступы жилых домов. Посчастливилось и мне. Представьте себе: просыпаюсь августовским утром, иду на кухню ставить чайник, подхожу к подоконнику и… обмираю. Там, за окном, преспокойно себе сидит, прищурившись, молодой козодой!
Сон как рукой сняло. Можете себе представить, как лихорадочно искал я запропастившийся куда-то «PENTACON SIX»? Как в волнении заряжал камеру, прикручивал фотовспышки, отодвинул занавеску и снимал, снимал его сквозь окно. Еще труднее вообразить, как под самым носом козодоя могла происходить такая сцена. Я взбирался на подоконник, открывал огромную форточку, просовывался через нее с фотографическим «агрегатом», щелкал затвором, делая снимок за снимком.
Жил я тогда на четвертом этаже московской «хрущевской» пятиэтажки, расположенной в трех километрах от Серебряного Бора. Почему отважный путешественник прилетел отдохнуть именно ко мне, а не присел на какой-нибудь другой из миллионов подобных подоконников? Может быть, он догадался, что является моей самой любимой птицей? Или, изнуренный долгой дорогой, потерял бдительность?
Зоосправка
Козодои настоящие (Caprimulgidae) — сумеречные и ночные птицы.
Оседлые виды распространены преимущественно в тропиках, 2 вида козодоев — Phalaenoptilus nuttallii и Chordeiles acutipennis, живущие в Северной Америке, зимой впадают в оцепенение, при этом температура тела у них падает с 41 до 18°С. Несколько перелетных видов обитают в умеренном поясе. Ареал типичного представителя семейства — козодоя обыкновенного (Caprimulgus europaeus) охватывает Европу до Архангельска и Азию до Забайкалья. Зимовки птицы расположены в Африке, южнее Сахары, и на северо-западе Индии.
У козодоя обыкновенного длина тела 26—28 см, весит 75—100 г.
Гнездятся птицы всегда отдельными парами. Гнезд не строят и яйца, обычно два, откладывают на опавшей хвое или листьях, прямо на земле. Белые со светло-серыми пятнами, они имеют эллипсовидную форму, длинная ось которых составляет 28—37 мм, короткая 20— 24 мм. После 17—18 дней насиживания на свет появляются зрячие птенцы, покрытые густым пухом. Михаил Штейнбах Фото автора
Дом для Дум
Ровно сто лет назад, весной 1906 года, жители Российской империи избрали свой первый парламент. Но просуществовал он недолго. Россия почти целый век жила без настоящего парламентаризма. В наши дни место империи заняла федеративная республика, сменилась столица, съежились границы, изменилось правосознание. Что же такое Государственная дума сегодня? Ведь парламент — это не только «ареопаг», утверждающий высшие правила, по которым живет общество, не только арена борьбы, но и просто контора, куда множество людей ежедневно приходит на работу.
Историю четырех дореволюционных Дум России вкратце можно представить как анекдот, начиная с самого зарождения парламентской идеи в стране. В Петербурге принялись активно обсуждать ее еще в конце XIX века. Но обсуждали поначалу как некое абстрактное предприятие, которое бог весть когда реализуется. Даже в канун 1905 года, когда положение в империи до предела обострилось, Николай II надеялся обойтись без Думы, предпочтя предоставить диктаторские полномочия для «борьбы с мятежом» своему дяде, великому князю Николаю Николаевичу. Князь, отличавшийся большим трезвомыслием, чем племянник, заявил: «Я застрелюсь у тебя в кабинете, если необходимые свободы не будут дарованы». Только тогда государь поручил министру внутренних дел Булыгину составить проект Собрания с законосовещательной функцией, который и был высочайше утвержден в августе 1905-го. Однако даже в процессе этой разработки творцы проекта сомневались в том, что эта «птица» полетит.
Тогда же впервые прозвучало и слово «конституция», произносимое неизменно вместе с именем графа Сергея Витте. Именно ему было предоставлено право сочинить первый основной закон России — печально известный Манифест 17 октября, в котором народу империи даровали несколько свобод: слова, собраний, митингов и демонстраций. «Отныне в России ни один закон не будет иметь силу без утверждения его Государственной думой», — сказал царь, цитируя прекрасные слова Витте. Общество всколыхнулось, политические деятели всех мастей «засучили рукава». Население узнало, что в стране существуют монархисты, кадеты, октябристы, трудовики, эсеры, большевики, меньшевики и т. д.
В 1906 году началась избирательная кампания. Непривычные к подобному шоу россияне взирали на нее с некоторым изумлением. Активные участники событий принялись печатать листовки, брошюры, собирали шествия, создавали ячейки на местах. Так, например, у кадетов через несколько месяцев уже имелась «сеть», охватывавшая 59 губерний России, а у октябристов — 70. Третья влиятельная, но слишком радикальная политическая сила — эсеры после долгих внутренних прений бойкотировала «думский фарс», призывая к вооруженной борьбе, а не к словесным прениям. В результате в Первой думе их не оказалось, и из 478 счастливчиков, «выигравших заезд», — 179 были кадетами и 97 — трудовиками (последние выступали как представители крестьянских интересов). Еще 16 человек принадлежали к октябристам, 18 — к социал-демократам, остальные числились беспартийными. Черносотенцы вовсе не прошли: уклон Первой думы оказался левым. Один из тогдашних министров писал, что в Зимнем дворце, где состоялась пышная церемония открытия Думы, «никогда не видели такого количества косовороток и крестьянских кафтанов», и «было ощущение, что сидящие в зале с такой ненавистью смотрят на сцену, что сейчас бросятся и перережут всем глотки». Первое же заседание не обошлось без эксцессов: кадеты предложили правительству начать с чистого листа и объявить амнистию политическим заключенным. Правительство отказалось. Тогда думское большинство потребовало безвозмездно раздать землю крестьянам. Добром это кончиться не могло: через 73 дня император распустил своих законодательных советников и велел народу подыскать ему других. Другие продержались не намного дольше — всего на месяц, и состав их не разительно изменился (увеличилось число членов РСДРП — 65 мест из 518). Неудивительно, что выборы осуществлялись, как и прежде, по куриям: от землевладельцев, от крестьян, от все еще немногочисленного рабочего класса. Голоса подавали в два этапа: сначала определяли выборщиков, которые и избирали членов Думы. Кадеты и октябристы включили в свои программы требования, соответствовавшие интересам рабочих, — о восьмичасовом рабочем дне, об ограничении штрафов и тому подобные, но эти темы потонули в разговорах о переустройстве страны. Первое заседание открыл Столыпин — докладом об аграрной модернизации. Тогда и прозвучали знаменитые фразы: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия», «Мы делаем ставку не на сирых и убогих, а на богатых и крепких», последовали и конкретные предложения: разрушить традиционную сельскую общину, повсеместно перейти к подворному землевладению, ввести обязательное и бесплатное всеобщее начальное образование, повысить зарплаты учителям. В ответ раздался шквал оваций, а несостоявшийся автор конституции Витте даже произнес с досадой: «Этот галантный, обмазанный с головы до пят российским либерализмом Столыпин все слизал у меня».
