Тур Хейердал - От «Кон-Тики» до «Ра»
Когда редкое затишье позволяет нам или утке поплавать за бортом на страховочном конце, пестрая рыбка вместе с отрядом полосатых рыб-лоцманов доверчиво и бесстрашно подходит вплотную.
Прошло больше месяца как наше папирусное судно начало свой океанский рейс: Теория, будто морская вода опасна для папирусной лодки, будто папирус через две недели начнет гнить и разрушаться, оказалась чистой: фантазией. На самом деле, хотя папирус может загнить в стоячей воде, морская вода явно способствует его сохранности. Наши подводные осмотры по-прежнему показывают, что постоянно находящиеся в воде стебли выглядят как свежие, а их крепость и упругость намного возросли с 17 мая, когда «Ра» спустили на воду в порту Сафи.
Относительно сухой папирус палубы и надводного левого борта далеко не так прочен на излом, как папирус, пять недель мокнущий в морской воде. Как предполагалось, сухой папирус впитывает воду, пока не восстановит объем своего стебля или пока набухание не будет остановлено веревками, туго связывающими снопы.
Абсорбция компенсируется увеличением объема, дающим дополнительную подъемную силу, как это можно видеть на примере левого борта «Ра», который почти не сел по сравнению с первыми днями.
Как я уже сообщал, лишняя нагрузка, не возмещаемая подъемной силой, возникает за счет влаги, впитываемой выше ватерлинии под действием непрерывно обрушивающихся на лодку волн.
Возможно, вес «Ра» за счет впитываемой воды теперь увеличился с 12 до 60 тонн, но этот факт мало повлиял на плавучесть и стабильность нашего судна. Единственная серьезная проблема — слабая конструкция кормы, на которую без конца обрушиваются тонны воды. Нижние связки в кормовой части разбухли так, что почти не пропускают сверху воду, и прежде чем настигающие нас сзади волны скатятся за борт, они своим огромным весом успевают прогнуть гибкий папирус.
Доказательством того, что древние египтяне выходили на папирусных судах в открытое море, могут служить веревки, которые крепят мачту с одной стороны к носу и с двух сторон к бортам, к корме же веревка не протянута. В тихих водах было бы логично и естественно крепить мачту и к носу, И к корме, но на большой волне в океане такая оснастка привела бы к поломке мачты, когда нос и корма на гребне опустятся в разные стороны. Практический опыт показал нам, что по той же причине было бы опасно поднимать отяжелевшую корму веревкой, привязанной к матче. Корма должна сама держаться на воде, чтобы папирусное судно могло переваливать через волны, извиваясь словно морской змей.
Ни лабораторные опыты, ни теоретические расчеты не дали бы нам этих важных знаний. Единственным способом все это узнать был тот, который мы выбрали: опустить на воду настоящее папирусное судно в натуральную величину и испытать его в море. Достаточно одного такого эксперимента, чтобы выявить свои ошибки и просчеты и суметь в другой раз построить более совершенную лодку тех же размеров.
В Древнем Египте моряки и строители папирусных лодок опирались на опыт поколений и располагали неограниченными количествами папируса для строительства и починок. Мы располагали только немыми свидетельствами выполненных за тысячи лет до нашей эры погребальных моделей и росписей на гробницах фараонов. Конечно, технику строительства нам показали два представителя племени будума и их чадский переводчик — отличные мастера. Но их предкам, жившим на озере, незачем было делать задранную кверху корму, которая нужна в открытом океане. И хотя наши друзья будума уступили нашим просьбам, корма вышла далеко не такая толстая и прочная, как остальная лодка.
Но факт остается фактом: с рулевыми веслами или без них, с притопленной или непритопленной кормой «Ра» упорно идет вверх — вниз по волнам в сторону Нового Света.
Мы не знаем, чем кончится наше экспериментальное плавание, но связки папируса неделю за неделей показывают нам, что превосходят любую древесину упругостью и прочностью. И мы с растущим восхищением представляем себе, как далеко от родных берегов могли заходить древние мореплаватели, создавшие такие суда на Ниле.
Борт «Ра», 2 июля.
Удалось вырвать «Ра» из хватки моря. Упорный коллективный труд плюс удивительные свойства упругого корпуса из осоки и веревок — и на наших глазах свершилось невероятное.
Всего два-три дня назад часть палубы, начиная от плетеной каюты, была скрыта под водой. У задней стенки судно кончалось, и только папирусный хвост торчал из воды, отделенный от нас привольно гуляющими волнами океана.
Беспорядочные, как после шторма, высокие волны, разделенные узкими ложбинами, непрестанно атаковали судно, грозя поглотить лодку. Нос и средняя часть «Ра» плавно переваливали через волны, корма же бессильно повисла, избиваемая большими и малыми гребнями могучих валов. Причина дефекта, как мы уже сообщали, заключается в том, что наши лодочные мастера с озера Чад в Центральной Африке привыкли делать папирусные суда для внутренних водоемов, без поднятой вверх кормы, присущей лодкам Древнего Египта. Поэтому кормовая часть нашей мореходной лодки была связана из чересчур тонких снопов. Волны, захлестывавшие поврежденную корму, все сильнее ее сминали. И вот уже тонны воды круглые сутки перекатываются через кормовую палубу. Никакое дерево не выдержало бы таких ударов.
Связки папируса подавались и уходили под воду, и нам пришлось переносить груз вперед, размещая его впереди и по бокам каюты. Длина судна уменьшилась с 14 до 10 метров. Даже задняя стенка каюты стала наклоняться. А связанная из бревен опора для рулевых весел уходила все глубже под воду.
Из груза на корме осталась только тяжелая деревянная рама размером шесть на шесть футов, в которой был заключен наш спасательный плот. Эта рама грозила сорвать все рулевое устройство. Критическая минута наступила темной ночью, когда незримые волны швыряли нас будто мяч с гребня на гребень. Море успело уже подмять всю корму и теперь с грохотом обрушилось на каюту. Вода, прежде чем уйти в щели между связками папируса, захлестывала ящики с провиантом, на которых мы спали. Мы были вынуждены перенести радиоаппаратуру и прочее снаряжение в другие ящики, подальше от кормы. Одна игривая волна подобралась к стенке около меня, и я проснулся от того, что сверху мне прямо в лицо плеснула соленая вода. Я выскочил из промокшего спального мешка за полотенцем.
Неумолимый океан, медленно зажимая нас в тиски, вынудил экипаж признать, что положение становится совсем невыносимым. Мы попытались представить себе, как поступили бы в таком случае древние мореплаватели на папирусной лодке. Ведь в остальном «Ра» отлично держалась на воде, значит, решение могло быть только одно: поднять затонувшую часть вровень с передними секциями.
